Последние отзывы

  18  

— Как это увлекательно!

Она остановилась и посмотрела наверх, на возвышающиеся над ними скалы. Голоса их отдавались эхом среди синеватых каменных глыб, от скал веяло холодом, и она невольно поежилась. Постояв немного, она снова пошла, продолжая держать его за руку.

Им хорошо было вдвоем. Они вели интересную беседу и были не столь внимательны к окружающему, как им следовало бы быть.

Руне вздрогнул и резко остановился, почувствовав нечто неведомое в непосредственной близости от себя. Он хотел заслонить собой Халькатлу, но было поздно.

На них обоих напали сзади. Оба почувствовали одно и то же: на шею им была накинута веревка, обоих оттащили в сторону. Они услышали шепот на каком-то непонятном им языке. Руне раньше слышал эту интонацию, этот характерный способ произнесения некоторых согласных. И он вспомнил, где это было. В Индии, много веков назад.

Потом вокруг них воцарилась тьма.

— Эти люди исчезли не так уж и бесследно, — сказал Ян. — Посмотрите!

Натаниель наклонился, рассматривая то, что показывал ему на снегу Ян.

— Что это? — поинтересовался Габриэл.

— Мне самому хотелось бы это знать, — медленно произнес Натаниель.

Они увидели какие-то гладкие, коричневые зерна, явно оброненные теми людьми. Взяв шепотку этих зерен, Натаниель растер их между пальцами.

— На вид это напоминает сахар, — недоверчиво произнес Ян. — Коричневый сахар!

Натаниель понюхал порошок, осторожно попробовал.

— Это и есть сахар, — сказал он. — Что бы это могло значить?

— Почему не идут Руне и Халькатла? — сказала Тува и оглянулась.

На миг все замолчали, настороженно глядя друг на друга.

Потом Натаниель и Ян побежали обратно к скале, мимо которой они только что прошли. Тува и Габриэл последовали за ними.

От их друзей не осталось и следа.

Они звали их, и эхо их голосов гулко отдавалось среди камней.

Наконец воцарилась тишина, та горная тишина, которая наводит человека на мысль о бесконечности. Только тот, кто пережил это, знает, что это такое. Габриэл чувствовал теперь безысходное одиночество и печаль.

— У этих двоих не было помощников, — тихо произнесла Тува.

— Да, — сказал Натаниель. — Они считались неуязвимыми.

Из-за неровности местности обзор ограничивался десятком метров. Все четверо пошли обратно по своим следам, внимательно рассматривая их.

— Смотрите! — сказал Натаниель. — Среди наших следов есть след Руне. Следы Халькатлы, разумеется, невидимы.

— Здесь Руне остановился, — продолжала Тува. — Здесь произошла схватка.

— Смотрите! Слева след волочащегося по земле тела, — сказал Ян. — Но потом этот след резко обрывается.

— Его подняло с земли, — сказал Натаниель.

От этих слов у всех защемило в груди. Как могло случиться, что они ничего не слышали?

Натаниель стоял совершенно неподвижно. На его красивом, печальном лице было написано грустное понимание.

— Те самые темнокожие люди, которых мы видели… Коричневый сахар… Шелковый платок и топор… Все это наводит на крайне неприятные мысли. Я просто не осмеливаюсь думать об этом…

Он замолчал.

— Так что же, Натаниель? — спросила Тува.

— Нет, это просто немыслимо!

— Не существует немыслимых вещей, когда дело касается Тенгеля Злого. Скажи, о чем ты думаешь? По твоему лицу я вижу, что это нечто жуткое.

— В самом деле. Черная страница в истории Индии…

— Индии? — живо спросила Тува. — Значит, вы видели индусов, Ян и Габриэл?

— Да, вполне возможно… — растерянно произнес Габриэл.

— Так оно и есть, — сказал Ян. — Только я не могу понять, как они оказались здесь, в совершенно чуждом для них окружении.

— Нам нужно отправиться на поиски, — нетерпеливо перебила его Тува.

— Нет, подожди, пока Натаниель не даст своих пояснений, — сказал Ян.

Натаниель кивнул и подавленно произнес:

— Как вам известно, этнография и этнология — это моя специальность. Я изучал культуры других народов. И меня нисколько не удивляет, что Тенгель Злой выбрал себе в помощники именно этих людей. Или, возможно, не себе — возможно, он передал Халькатлу и Руне в руки Кали…

Все ждали продолжения рассказа.

— Эта история относится к 1700-м, началу 1800-х годов… А впрочем, время здесь значения не имеет, ни для нас, ни для него, ведь мы можем беспрепятственно перемещаться из одного века в другой.

  18