129 
Она поставила на тумбочку поднос. Бриана покосилась на него и побледнела.
– Что это? Я же говорю, мне лучше. Не надо уколов. Я не хочу! Грейсон!
– Да-да, я… э-э… Встретившись со стальным взглядом Мэннион, Грей ощутил, что героического пыла у него сразу как-то поубавилось.
– Это не укол. Я просто возьму у вас кровь.
– Зачем? – Позабыв о необходимости сохранять достоинство, Бриана съежилась и задрожала. – Я и так потеряла много крови. Возьмите оттуда.
– Не говорите глупостей. Дайте мне вашу руку.
– Бри, ты… это… – начал Грей, переплетая ее пальцы со своими. – Посмотри на меня. Я рассказывал тебе, как впервые попал в Мексику? Ну тогда слушай. Я познакомился там с одними людьми и поехал с ними покататься на лодке в заливе. Красота была необыкновенная: воздух благоухал, море было голубое и гладкое, как стекло. И вдруг мы увидели у нашего борта небольшую барракуду.
Краем глаза Грей заметил, что Мэннион уже ввела иголку под кожу Брианы.
– И вот, представь себе, – поспешно проговорил он, – один из моих новых приятелей берет фотоаппарат, наклоняется над бортом, и тут… мама-барракуда выпрыгивает из воды, смотрит прямо в объектив и улыбается! А во рту полно зубов! Это она нам позировала. А как только парень ее заснял, снова прыгнула в воду, подхватила своего малыша, и они уплыли.
– Это все выдумки!
– Какие выдумки? Святая правда! – Грей, не задумываясь, принялся безбожно врать дальше. – Парень проявил снимок и опубликовал его то ли в «Нэшнл джиогрэфик», то ли в «Энквайр». Говорят, он до сих пор торчит в заливе, надеясь повторить удачный опыт.
Дело сделано, – медсестра погладила забинтованный локоть Бриану. – Сейчас вам принесут обед, мисс. Если, конечно, вы не наелись гамбургерами.
– Спасибо, я наелась. И, пожалуй, теперь посплю.
– Мистер Тейн, у вас пять минут. Когда дверь за медсестрой закрылась, Бриана надула губы.
– А ты обещал побить их, если они будут приставать ко мне с уколами.
– Да, но она крупнее меня. – Грей ласково поцеловал Бриану. – Бедненькая ты моя…
– Ян никогда бы не спасовал, – заявила она, кивая на книгу, лежавшую на кровати.
– Черт побери, да ты сравни, как он сложен и как я! Он лошадь на скаку остановит. Я же в подметки Смуглому Лорду не гожусь.
– Ничего, я тебя все равно люблю… Значит, говоришь, барракуда улыбнулась? Господи, это ж надо такое выдумать!
– Талант, дорогая. Вот что такое подлинный талант! – Грей высунулся в коридор. – Твоей мучительницы нигде не видно. Пожалуй, я погашу свет и на десять минут спрячусь в ванной.
Грей читал Бриане вслух два часа подряд. Два часа она следила за опасными и романтическими приключениями Катрин и Яна, а Грей освещал страницы книги карманным фонариком и время от времени осторожно гладил Бриану по руке.
Бри лежала и думала, что навсегда запомнит его голос и смешной шотландский акцент, с которым он читал диалоги героев, пытаясь ее развеселить. И лицо, на которое падали тени, так что глаза казались еще темнее, а скулы резче, чем были на самом деле.
Вот он, ее герой. Теперь и навсегда…
Бриана закрыла глаза, уносясь вслед за голосом Грея в мир книжных грез.
« – Ты моя, – Ян заключил ее в могучие объятия. – Ты принадлежишь мне по праву и по закону. А я с этой минуты принадлежу тебе.
– Неужели ты действительно мой, Ян? – Она бесстрашно прижалась к нему, утопив свои пальцы в его густых волосах. – Скажи, Смуглый Лорд, ты теперь мой навсегда?
– Никто никогда не любил тебя так, как я, – торжественно промолвил Ян. – Клянусь любить тебя вечно».
Бриана заснула, мечтая о том, чтобы Грей когда-нибудь тоже сказал ей что-нибудь подобное.
Поняв по замедлившемуся, мерному дыханию Брианы, что она заснула, Грей перестал сдерживаться и устало закрыл лицо руками. Легкомысленный тон, которым он говорил с Бри, дался ему нелегко.
Бриана была вне опасности, но сколько бы Грей ни напоминал себе об этом, он не мог избавиться от леденящего ужаса, который охватил его с того момента, как Мерфи переступил порог Брианиной кухни.
Ну зачем она попала в больницу? Зачем он увидел ее синяки и повязки? Грей не допускал даже мысли о том, что с Брианой может случиться несчастье. Ему хотелось вспоминать только хорошее: как она напевала, хлопоча у плиты, или ухаживала за своими цветами. Но теперь самообман не удастся. Теперь он всегда будет помнить, что Бриана уязвима.
Грея бесило, что ему придется увезти с собой это воспоминание. Но еще больше он злился, понимая, что сотни других картин сотрутся из памяти, а сцены в больнице – нет.
129 
