Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
65 
Она была такая розовая, ранимая. Но ему-то что за дело?
Ульвхедин закрыл глаза, припоминая, как она приняла его. Воспоминания овладели им, он уже не мог остановиться.
А женщина из деревни улетучилась из памяти, будто он никогда не видел ее.
Потом он долго не мог справиться с дыханием.
Чего-то ему не хватало. Так не хватало, что болело сердце!
Дни шли за днями. Ульвхедин ходил как потерянный и злился, ужасно злился на самого себя за то, что не едет дальше. Он бил кулаком в стену и кричал:
— Я победил! Одолел этих болванов! Я взял сокровище. Я показал этой чертовой девчонке и всем им!
А по ночам страдал от одиночества и никак не мог уснуть.
«Я должен ехать дальше. Чего я жду? Поеду завтра же!»
Но «завтра» так никогда и не наступало — то у лошади кончался корм, то портилась погода, то якобы страшно болела нога.
Он ловил себя на том, что постоянно смотрит на юг.
Тогда он запирался в доме и думал о том, как отомстит. Только бы добраться до долины Людей Льда! Но кто научит его пользоваться сокровищем?
Где-то в глубине души затеплилась надежда. Надо вернуться и расспросить этих хамов. Хамами он называл тех троих, что поймали и унизили его.
Осознав, о чем мечтает, Ульвхедин грязно выругался, вымещая свой гнев на мебели и на всем, что попадалось под руку.
Женщин он больше не искал. Да и на что они ему? Он всю жизнь обходился без них, обойдется и теперь.
Как-то в середине декабря ему приснился сон. Но не о нежной девочке, о которой так часто вспоминал. Нет. Во сне ему явились хамы. Вернее одна — женщина. Высокомерие ее куда-то исчезло, она была добра к нему и сказала: «Ульвхедин, мы хотим помочь тебе. Ты станешь знаменит, совершишь великие дела. Люди тебя никогда не забудут. Ты войдешь в историю!»
Во сне он не фыркал и не рычал на нее. Слушал молча.
«Вот смотри, — она открыла книгу. — Этот мир может стать твоим. Видишь усадьбы? Почему бы тебе не поселиться в одной из них? Никлас поможет тебе вести дела. Стань человеком!»
«Думаешь, стоит походить на людей? — издевательски спросил он. — Да ты только взгляни на мою ногу! На раны!»
«А не хватит ли жалеть себя? Вспомни, сколько зла ты принес людям! Мы друзья тебе, Ульвхедин! Мы только хотим помочь тебе побороть в себе зло!»
Вот тогда он рыкнул.
«Отдайся в мои руки, Ульвхедин! Только я одна могу помочь тебе!»
«Нет! Ты ничем мне не поможешь. Только не ты!»
…Он опять проснулся в поту, слыша отголосок собственных криков. Но его сопротивление было сломлено.
В то утро он окончательно все решил. Хватит! Пора кончать!
Сложил еду и корм для коня на седло, соорудил подобие санок.
И двинулся на север…
Погода была хорошая. Весь день он ехал по вершинам холмов, ему не повстречалась ни одна человеческая душа. Теперь он спешил.
Ночевал он в лесу, соорудив из веток подобие кровати. На следующий день перед ним показались горы Довре.
Ехать было легко. Иногда в нем зарождалось сомнение, что он едет не в том направлении. Ульвхедин отбрасывал от себя такие мысли. Его тянуло на юг, но он продолжал упрямо ехать на север. Ему надо было найти ту долину. А долина была на севере. Так зачем же поворачивать на юг?
Он разрывался, не зная, куда ехать — на север или юг.
Нет, ему надо в долину Людей Льда! А зачем? Что там делать?
Зато знали эти хамы из Гростенсхольма — знал тот, что упал с лестницы, пытаясь отнять сокровища. Вдруг он умер? Кто же тогда знает?
Черт побери, их всех, черт, черт возьми!
А может, знал Никлас? Во всяком случае, он умеет обращаться с сокровищем. Ведь говорили же, что сундучок достанется по наследству именно ему.
Ха! Теперь это собственность Ульвхедина! Ничего, он еще научиться им пользоваться! Только бы добраться до долины! А там он получит знамение, там он узнает, как обращаться с сокровищем!
Все верно!
А может, нет?
Может, все же попросить хамов о помощи? Вернуться на юг и всему научиться?
Что за ерунда! Он почти приехал!
Ульвхедин и впрямь так считал. А на самом деле он был еще очень-очень далеко от цели…
Когда он подъезжал к Фокстумирене, подул ветер, срывая с горных вершин снежные шапки. Пошел густой снег.
Снег.
Ульвхедин придержал лошадь. Такая погода была ему не в новинку. Всю жизнь он прожил в горах. В себе юноша не сомневался. Но вот лошадь… Он не знал, как поведет себя лошадь в такую непогоду. А расставаться с ней он не хотел ни за что на свете.
65 
