Глава 12

Безупречное преступление

Герцог Филипп помирился с герцогиней Елизаветой, хотя и ссора и примирение походили скорее на комедию. А настоящие комедии исправно разыгрывались в назначенные королем дни, и все придворные принимали участие в предписанных рескриптом развлечениях, хотя в воздухе витало что-то угрожающее и всем было неспокойно. Двор лихорадило, хотя и не так сильно, как во время процессов над отравителями. Что ни день, то обнаруживался новый «случай», и настроение у Его величества не улучшалось. Однажды утром он вслух высказал глубокое сожаление о том, что в его прекрасном королевстве столько приверженцев проклятой содомии. Скромная тень мадам де Ментенон, неустанно проповедующей добродетель и призывающей вернуться к первозданной чистоте, все отчетливее вырисовывалась рядом с «королем-солнцем».

В эти нелегкие времена Шарлотта с особым чувством благодарила судьбу, пославшую ей возможность жить подле королевы, которая сумела остаться на поле, поросшем бурьяном и сорняками, все той же непорочной белой лилией. А ее покои по-прежнему оставались островком тишины, благоухая ладаном, шоколадом и... чесноком. Им спасались от зловонных пузырей, которые время от времени лопались на поверхности небольшого прудика прямо под окнами Марии-Терезии. Но королева сохраняла полнейшую безмятежность благодаря ночным посещениям супруга, и ее доброе сердце призывало ее успокаивать тех, кому не дано было такого же спокойствия. Чаще других она виделась с графиней Елизаветой, потому что герцоги Орлеанские тоже жили в Версале — король пожелал окружить себя своей семьей в первые месяцы после переселения.

Бедная курфюрстина была безутешна, потеряв по вине своего ненавистного врага дорогих ее сердцу Теобон и Клерамбо. Больше всего она горевала о Лидии. После отъезда из Франции ее любимой Венинген, которая вышла замуж и поселилась в Эльзасе, Лидия стала ее наперсницей, посланницей, помощницей и верным другом, таким же действенным и полезным для ее душевного благополучия, как переписка, которая после разлуки молодой женщины с близкими приняла поистине гомерические размеры — тетя София получала письма на двадцати страницах. Теперь герцогиня ежедневно писала еще и Лидии, отныне открыто именуя ее графиней де Беврон.

Шарлотта обычно сопровождала королеву, когда та навещала свою невестку. Она тоже горько переживала потерю лучшей подруги, и это сближало ее с курфюрстиной, которая была теперь так одинока, что, глядя на нее, щемило сердце. Шевалье де Лоррен с компанией поработали на славу. От доброго согласия, что царило между супругами в начале их брака, не осталось и следа. Красавец шевалье навел свои порядки и держал герцога железной рукой. Лизелотта утратила прежнюю веселость, потускнела, померкла. Ее спутниками стали гнев, обида и отчаяние.

— У меня украли мое веселое сердце, — часто повторяла она.

***

Среди парковых красот и всевозможных ухищрений, созданных гением Ленотра вокруг версальского дворца, Шарлотте, по-прежнему обожающей сады и парки, все-таки удалось отыскать относительно спокойное убежище, куда она любила прятаться, чтобы подышать свежим воздухом и отдохнуть. Этим местом стал лабиринт ^[83]— распутать его Шарлотте удалось благодаря фонтанам, которые были там устроены повсюду. С книжкой в руках, по давней своей привычке, она собиралась проделать привычный путь между зеленых шпалер, как вдруг дорогу ей преградил высоченный де Сен-Форжа, как всегда, в кружевах и бантах. Он отвесил поклон и, не дав ей раскрыть рта, заговорил сам:

  141