36 
Но самое паршивое вот в чем: С образованием Лиги Независимых Государств Варатон начал чеканить лигаты - монету Лиги, и с тех пор для Гарендара сие государство стало неприкосновенным, вот почему Трейли направился именно сюда. А затем я несколько иначе взглянула на юношу - Элверо блондин, причем блондин с серыми глазами… совсем как варатонцы, которые поголовно было светловолосыми и сероглазыми! Потрясающе!
На въезде к ущелью, нас поджидал отряд! И это стало последним доказательством того факта, что Элверо все очень четко спланировал. Судя по всему быть мне постельным развлечением для расчетливого и честолюбивого юнца. И чем ближе мы подходили, тем отчетливее становилось заметно, что отряд состоит из аристократов. Красно-серые монстрообразные кони были тому прямым доказательством. Данные лошади выводились варатонцами долго и мучительно и представляли собой лошадей со строением тела как у горных козлов и острыми зубами. Аристократы любили одну презабавную игру - раба выпускали и на него устраивали охоту, так эти… так сказать кони, рвали тела несчастных на части, и мясо жевали на бегу.
И вот приближаемся мы, один из блондинов грациозно спрыгивает с коня, делает шаг навстречу Элверо и произносит невероятную фразу:
- С возвращением, брат!
Убейте меня кто-нибудь, кажется, я обнаружила, кто сливал варатонцам конфиденциальную информацию!
- Рад видеть, Эран!- столь же радостно произносит Элверо Трейли, который, как выяснилось, явно никакой не Элверо Трейли а вовсе какой-то варатонец.
Ну а дальше все было предсказуемо - меня сняли с седла, перекинули через круп одного из этих зубастых монстров, а проводника и его несчастное, хоть и весьма дорогое, животное, чрезвычайно жестоко сопроводили в мир иной. Да, теперь я не удивлялась тому, что Трейли убил графа Витецио - этот убивал с удовольствием, а следы заметал грамотно. Но я, как я проглядела шпиона?
- Выдвигаемся,- приказал Трейли и вскочил на коня, того самого на котором я изображала седельные сумки.
Где-то на въезде в Оскану, столицу Варатона, я потеряла сознание, и ничуть не огорчилась из-за сего факта. Огорчилась я от того, что меня приводили в чувство весьма оригинальным способом. Завершив данный акт, Элверо встал, потянулся мускулистым телом и насмешливо произнес:
- Мне двадцать восемь, так что ты моложе меня на год, Зеля! - с этими словами варатонец решил покинуть комнату, в которой лежала голая и прикованная к постели я.
Можно было бы промолчать, но учитывая, что кляп отсутствовал, я задумчиво произнесла:
- А судя по продолжительности действа, скорее лет шестнадцать-семнадцать…
Он вернулся. Молчание золото, Рыська, сколько раз духи тебя учат-учат, а все никак не поймешь. Угрюмо смотрю на обнаженного Элверо и не могу понять, чего больше в его взгляде - желания повторить, желания убить или ненависти. Что ж, должна признать этот человек удивил меня - четыре года прикидываться вторым сыном рода Трейли, причем прикидываться столь успешно, что никто и не заподозрил неладного. Элверо доверяли, мы с графом Витецио брали его с собой на самые щекотливые задания, мы - два прожженных интригана и не подозревали…
- Удивлена? - насмешка во взгляде и весьма выраженное желание ниже пояса.
- Да,- скрывать очевидное не имело смысла,- и я боюсь спросить о судьбе истинного Элверо Трейли.
- Закопан… все еще орал, когда я забрасывал его могилу камнями,- все так же насмешливо ответил варатонец и приступил к доказательству соответствия продолжительности акта с возрастом.
Завершив, и продолжая полулежать на мне, поинтересовался результатом. Искренне ответила:
- Ну, судя по продолжительности, потянул на все сорок, - самодовольная ухмылка на белобрысой роже и тут я добавляю, - а судя по качеству все те же лет семнадцать.
Не ударил, а собирался. Даже кулак занес для удара, но сдержанный. Что не удивительно, учитывая, сколько лет он сдержанно и ловко прикидывался гарендарцем.
- Язвишь? - хрипло спросил ЛжеЭлверо.
- А что еще остается неудовлетворенной женщине? - да, а я сдержанностью не отличаюсь, а жаль.
Серо-голубые глаза в обрамлении золотистых ресниц и такая истинно варатонская, полная жестокости ухмылка. Он ничего не сказал, просто встал и вышел, оставив меня все в том же положении, без возможности встать.
Вернулся вскоре, на этот раз одетый в полотенце на стратегически важных местах, мои наручники отстегнули от постели, но руки он так и не освободил. Мыл сам, кормил сам, одевал так же сам. Когда вернулись в ту же спальню, там обнаружились двое рабов, вбивающих в стену кольцо, от которого тонкой змеей протянулась цепь, и тянулась она к кожаному ошейнику, лежащему на постели.
36 
