Последние отзывы

  14  

— Ты верно сказала, что она страдает психическими отклонениями и погружена в свой собственный мир.

— Но я правильно понимаю, она совершенно неопасна?

— Конечно, нет! Она прелестное маленькое создание. А самое важное, чтобы она продолжала жить в своем мире грез. Пробуждение в ней разума равнозначно ее убийству.

— Я понимаю. Она сбежала в другой мир? От реальности?

— Совершенно верно! Поэтому ее следует беречь. Я бываю у нее, но весьма редко. Она даже не знает, кто я такой, и ей не следует этого знать. Она называет меня «славный мальчуган».

— Значит, она пожилая дама?

— Ей сорок пять лет. Она знает, что меня зовут Вемунд, но не больше.

— Я чего-то не понимаю.

Вемунду было тяжело говорить.

— Ты понимаешь, она такой стала из-за меня!

— Что?

— Да, это правда. Это из-за меня она так сильно страдает. Я не могу и не хочу рассказывать, как это случилось, но я постарался обеспечить ей наилучший уход. Сначала ее поместили в омерзительный дом для умалишенных, но я вытащил ее оттуда и дал ей дом. А теперь на очереди самое сложное: она знает — то есть, если у нее восстановится нормальная способность понимать, — что именно Тарк разрушил ее жизнь. Но она не знает, что это был я или что меня зовут Тарк. Поэтому, что бы ты ни делала, Элизабет, никогда не произноси имени Тарка в ее присутствии. Это твое первое и самое важное правило!

Несмотря на некоторое замешательство она кивнула.

— Я обещаю.

Вемунд, похоже, успокоился.

— По этой же причине никто, кроме меня, не знает, что я о ней забочусь. Никто в Лекенесе, даже мой брат, ничего не знает, и тебе не следует упоминать о ней. Говори лишь, что ты составляешь компанию пожилой даме в Кристиании! Если они что-то разузнают, то тут же объявятся, потому что она и их родственница, и тогда все пропало.

— У Карин фамилия тоже Тарк?

— Нет, ее фамилия Ульриксбю.

Элизабет улыбнулась.

— Знаешь, когда ты упомянул о ней первый раз, то перед словом «родственница» ты сделал небольшую паузу. Поэтому у меня сложилось впечатление, что она твоя любовница.

— Боже упаси! — проворчал он, отвернувшись.

Экипаж катился дальше, приближаясь к Кристиании. Внутри этого обитого плюшем экипажа непроизвольно воцарилась интимная атмосфера, однако Элизабет хорошо осознавала дистанцию между ними.

Вдруг он резко повернулся к ней.

— Но Лиллебрур думает, что у меня есть содержанка. И пусть он и далее так думает.

Элизабет поинтересовалась:

— Очевидно, и я не должна упоминать при Карин Ульриксбю о семействе в Лекенесе?

— Ни при каких обстоятельствах! Это была бы катастрофа, потому что их всех зовут Тарк. Я не осмеливаюсь даже произносить их имен, так как мне неизвестно, насколько хорошо она могла их знать до того, как… стала такой.

— Она, судя во всему, перенесла нервное потрясение?

— Конечно! И неизлечимое!

— Это произошло по твоей вине?

— Да, я был причиной.

— Но ты отнюдь не похож на человека, который способен навредить, — с неожиданной благожелательностью констатировала она.

— Это случилось совершенно непроизвольно, могу тебя в этом уверить! А вон и Лекенес.

Элизабет машинально начала надевать перчатки.

— Нет, мы здесь не выходим. Я сюда никогда не езжу, — сказал он.

Она отложила перчатки.

— Я слышала, что ты живешь отдельно?

— Да.

Большего узнать ей не удалось.

Они проехали мимо величественной усадьбы. Это было настоящее поместье, самое помпезное из всех, которые Элизабет когда-либо видела. Каждая линия дома, каждое дерево или куст напоминали о французском стиле времен «короля-солнца» — Людовика XIV.

Они свернули с главной дороги на Кристианию и доехали до небольшой возвышенности над городом. Коляска въехала в большие ворота, но не направилась по аллее, которая вела к дому. Они свернули по направлению к парку, миновали большой, добротно построенный амбар и поехали по узкой дорожке через поля и луга к лесу.

— Все это однажды станет твоим, не правда ли?

— Да, к сожалению. Я надеялся, что это достанется Лиллебруру, но вышло иначе! Ладно, я, возможно, устрою все иначе, и у него все устроится после того, как он на тебе женится.

— Рано считать это делом решенным! Может быть, он еще не захочет.

  14