Последние отзывы

  72  

Доктор открыл было рот для протеста, но передумал и снова закрыл.

Полицмейстер взял слово.

– Однажды ночью Магдалена зашла в комнату. И увидела, как двое незнакомых людей убивали ее собственную мать. Подушкой. Она спряталась от этих страшных людей и услышала, как пришли ее отец и дядя. Она могла повторить каждое сказанное всеми четверыми слово. Пособничество отца было очевидным, ибо он передал даме ключи от дома – хотя сам он, как обычно, отрицал. Хотите услышать реплики, которыми обменивались эти четверо?

Лицо Бакмана стало пепельно-серым, но его супруга держалась прямо.

– Что это за байка о разбойниках? Какое она имеет к нам отношение?

– Магдалена смогла опознать неизвестных, потому что она встречала их позже. Одну – как новую жену своего отца, а другого – как доктора Берга на курорте Рамлеса.

– Чушь!

– Кристер и Томас тоже опознали личного врача господина Молина Люнгквиста как доктора Берга с курорта. У нас есть также доказательства, что ее дядя Юлиус был умышленно убит.

Полицмейстер сделал пару шагов навстречу окаменевшим гостям.

– Доктор Эрик Берг, именем закона вы арестованы за убийство дочери господина Молина. Далее, за убийство консула Юлиуса Бакмана, за принудительную изоляцию здорового человека с целью убрать возможного свидетеля ваших преступлений. И наконец, за попытку отравления господина Молина. Фру Ида Бакман, урожденная Берг: именем закона вы арестованы за убийство первой фру Бакман и за пособничество в вышеупомянутых преступлениях. Коммерции советник Бакман, именем закона вы арестованы за пособничество во всех вышеупомянутых преступлениях.

– Но я ничего не сделал, – вскричал Бакман. – Мои руки чисты!

– Руки, возможно, да, – сказал старый Молин и поднялся с постели. – Но не мозг.

Они даже не смогли изумиться, с какой легкостью старик передвигался. Слишком были заняты своим.

Дочь Юлиуса тупо спросила:

– А мне теперь не дадут пять тысяч?

– О, заткнись, – в сердцах бросила фру Бакман. – Это к делу не относится! Господин полицмейстер, но у вас нет ни единого доказательства вашим словам.

Ее муж опустился на кровать, закрыв лицо руками.

– Ах, к чему все это, Ида? После того, как вы поступили с Магдаленой, я не желаю иметь с вами ничего общего. Ты и Эрик выплывайте теперь сами. А я умываю руки.

Но на сей раз эта стандартная фраза его не спасла.

14

Месть Молина человеку, сломавшему жизнь его дочери и внучке, была беспощадной. Теперь все убедились, каким жестоким мог быть старый промышленник, каким непреклонным. Он не мог допустить, чтобы Бакман избежал суда, и постарался обрубить ему все пути для новой карьеры.

В то время в стране начали приобретать влияние газеты. Молин призвал репортеров из недавно основанной «Aftonbladet», а также из старой и уважаемой «Post och Inrikes Tidningar», и в деталях разоблачил продажного коммерции советника.

Разразился невиданный скандал. Публика еще не привыкла к публикациям личного характера, поскольку все газеты в основном рассуждали о политике. А тут вам и убийство, и властолюбие, и человеческая подлость. Народ откровенно и с наслаждением смаковал подробности, а тиражи газет росли.

Бакман был раздавлен – на всю оставшуюся жизнь, какой бы вердикт не вынес суд. Маленького сына у него отобрали и отдали в хорошие руки.

Только членам рода Людей Льда было не по себе. Все это абсолютно не в их стиле. Но пришлось войти в положение уязвленного человека: его пытались лишить всего, что составляло смысл его жизни.

Хуже всего то, что Кристера, Коля, Хейке и всех остальных в газетах превозносили до небес. И они ужасно тяготились внезапной славой. За исключением Кристера, который нашел роль героя весьма забавной и увлекательной.

Хейке написал домой Винге, что останется у Коля и Анны-Марии до рождения ребенка. Оставалось не так много, как им казалось, – Анна-Мария уже отходила половину положенного срока. И Хейке тревожился за нее, он хотел присутствовать при родах и попытаться спасти ее, если случится худшее – и родится безобразный «меченый». Такой, как он сам.

Анна-Мария не должна погибнуть, в этом все были единодушны. Хейке хотел позаботиться и о старом Молине, ибо тот был еще далеко не здоров, хотя чувствовал себя намного лучше.

  72