Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
49 
– Но именно ее он и желает видеть. Фрекен Магдалена его единственная родственница. Доктор Люнгквист колебался.
– Ладно, вызови и ее. Но напиши, чтобы все были осторожны!
Они остановились у постели. Хейке мельком увидел доктора, с безразличным лицом склонившегося над стариком. Молин лежал, закрыв глаза, и весьма натурально тяжело, надрывно дышал. Словно ему больше не хватало воздуха.
– У него лицо изменилось, – удивленно сказал доктор. – Оно стало… симметричнее?
– Да, оно сделалось таким после обеда, когда Его милости стало хуже.
– Гм, здесь медицина уже бессильна, – лицемерно заявил доктор. – Будем уповать на Господа, чтобы уход этого прекрасного человека в мир иной был безболезненным.
– Да, доктор Люнгквист, – безо всякого выражения произнес слуга. – Ах, как печально! Такой человек!
– Самый лучший, – вздохнул доктор. Молин слабо застонал и перестал дышать.
– Принеси мне маленькое зеркальце! – велел доктор.
С некоторым колебанием, бросая предостерегающие взгляды в сторону Хейке, слуга покинул комнату.
Доктор Люнгквист остался наедине с бывшим магнатом. Он тихо прошептал:
– Наконец-то, наконец-то, ты, глухой и слепой старый хрыч! Наконец-то мы получим то, что давным-давно нам причиталось!
Хейке и Молин запомнили эти слова.
Вернулся слуга с зеркальцем. Доктор поднес его к губам Молина.
Затем выпрямился и вздохнул.
– Конец уже близок, увы.
– Я буду дежурить возле Его милости, – огорченно сказал слуга. – У доктора ведь есть другие пациенты?
– Что? А-а, конечно. Я вернусь рано утром. Пошли за мной, если что-то изменится! И… наверное, за священником…
– Слушаюсь! Все будет исполнено.
– И, э… что там с завещанием?
– Завещанием?
– Да, Его милость хотели вписать нового наследника.
– Нет-нет, к сожалению, Его милость не успели.
– Ладно, это даже к лучшему. Было бы несправедливо по отношению к малышке Магдалене. И не забудь вызвать Бакманов! Они очень любили Его милость.
– Я уже закончил письмо. Перед приходом доктора.
– Давай я возьму его с собой и отправлю срочной почтой. Так дойдет быстрее всего. Доктор пулей вылетел из дома.
«Не терпится отправить радостную весть»? – с горечью подумал слуга.
Как только врач скрылся из виду, Молин сел на постели.
– Негодяй! – воскликнул он. – Слыхали такое! Я с трудом удержался, чтобы не открыть глаза и не сказать: «Я слышал тебя, мерзавец!»
Все трое слабо улыбнулись, хотя ситуация была не из веселых. Они порешили, что Молин «останется в живых» до приезда Бакманов. Только бы их разведчики нашли к этому времени Магдалену!
Если она жива. Разве можно доверять собачьим «сигналам»?
Но очевидно одно: до и после Рамлесы доктор Берг-Люнгквист останавливался в «Милосердии». Это место стоит посетить!
– Ну, каков из меня артист? – бойко спросил Молин.
– Великолепный, Ваша милость, – ответил слуга. Хейке улыбнулся.
– В какое-то мгновение я совершенно поверил, что Ваша милость при смерти. У меня был шок.
– О, да, да! Это мой маленький «гвоздь программы».
И они от души посмеялись, провожая этот тяжелый день.
10
Руководство «Милосердия» являло собой парочку, которой ни полицмейстер, ни Коль, ни Кристер не доверили бы даже своих злейших врагов. Мужчина был мрачен, одет во все черное и лицом походил на мертвеца. Женщина была причесана на прямой пробор, имела широкое грубое лицо, брошь-камею на тугом высоком воротничке и формы, достойные старого молотобойца.
– Санитарный контроль? – рявкнула она. – Никогда не слышали ни о чем таком.
– Самое время услышать, – изрек полицмейстер, не представляясь. В этом районе он не имел никаких полномочий, хуже того: местный полицейский участок еще не был укомплектован, и он, по сути, вторгался в чужие дела. Но промедление было смерти подобно.
– Распоряжение высшего начальства, – сказал Коль, помахав в воздухе документом абсолютно не относящегося к делу содержания. – Вы позволите нам войти? – добавил он угрожающим тоном.
– Да, нам нечего скрывать, – кисло произнес похожий на мертвеца мужчина. – Семейства, чьи родственники у нас содержатся, вполне надежны. Но ведь господа понимают, что уследить за чистотой в приюте для умалишенных непросто.
49 
