7

Ванья пыталась собраться с мыслями, но могла думать только о его подчеркнуто мужественной наружности, сильном, мускулистом сложении, его лице, притягивающем взгляд своей неправильностью черт.

Кожа его стала более темной, приобрела зеленовато-коричневый оттенок, брови стали изогнутыми и удлинились, доходя почти до заостренных кверху ушей. Густая поросль зелено-черных волос покрывала грудь, всю нижнюю часть живота. И Ванья не осмеливалась даже думать о том, что скрывалось под набедренной повязкой.

– Как твоя рана, Тамлин? – смущенно спросила она, испугавшись его враждебного взгляда.

– Какая еще рана? – грубо спросил он.

– На плече.

На лице его появилась гримаса раздражения.

– Не напоминай мне об этом, – прорычал он. – Кто ты такая, Ванья?

– Кто я такая? Но ты же знаешь!

– Не притворяйся! Как могло получиться, что ты, обычный человек, способна видеть меня?

– Но ведь мы уже говорили об этом, – ответила она, быстро надевая юбку. – У тебя есть свои тайны, а у меня – свои.

Он слез со стола и с силой ухватил ее за руку, другой рукой срывая с нее юбку.

– Так больше дело не пойдет. Ты ведь теперь знаешь мою тайну, знаешь, почему я оказался здесь и почему я слежу за вами всеми, знаешь, кто мой господин. А о себе ты молчишь. Ну!

У нее тут же появились подозрения, и она спросила:

– Почему тебе вдруг так захотелось это узнать?

– Потому что…

Тамлин замолчал. Еще немного, и он выдал бы себя. Он чуть было не сказал: «Потому что я не имею права убивать тебя, пока не узнаю всю правду о тебе».

В таком случае, она никогда не рассказала бы ему о себе.

У Ваньи мелькнула догадка о чем-то подобном. Но она не предполагала, что он настроен так решительно. Она молчала.

Помимо желания его рука сама легла на ее уже развитую, налитую грудь. Его пальцы нервозно теребили ее кожу, он облизывал языком губы. Рот его растянулся в дьявольской усмешке.

– Поиграем немного?

Она заметила, каким злым он был теперь. И, несмотря на то, что сердце ее болезненно стучало, она ответила спокойно:

– У меня сейчас нет времени, меня ждут к ужину. Не могли бы мы обстоятельно поговорить сегодня вечером? Мне кажется, у тебя сейчас вовсе не игривое настроение. И тебе не удастся склонить меня к играм, будучи в таком скверном расположении духа.

Он грубо оттолкнул ее от себя.

– Проклятая девчонка! Да, ты права, я не настроен теперь играть. Но ты ведь знаешь, что под игрой я подразумеваю мучения. Не думай, что я намерен удовлетворить тебя, как ты того хочешь, дьявольская похотливая шлюха! Я собираюсь замучить тебя так, чтобы ты на коленях умоляла меня дать тебе то, чего ты так жаждешь – да, это я сделаю! Ты будешь рыдать от вожделения, Ванья, но ты ничего не получишь, а потом я…

Он не закончил свою мысль.

– Убьешь меня? – холодно спросила она. – Могу я теперь одеться к ужину?

Он в бессилии стиснул зубы, ему так и не удалось сломить ее.

  35