Последние отзывы

  20  

В конце концов Руне решил покинуть ресторан пока не поздно, то есть пока кое-кто еще не забыл великосветских манер.

– Руне, ну дай же мне разглядеть тебя как следует! – восклицала Халькатла в восхищении. – Ты настоящий красавец! А я так пока еще и не узнала тебя как следует.

– Ой как страшно, – засмеялся Руне. Вино подействовало на человека-корня, он стал более мягким и восприимчивым. Ему было приятно сознавать что теперь, наконец, он стал по-настоящему красив. Впрочем, рядом с Халькатлой ему всегда было хорошо. Ее обезоруживающая простота восхищала его.

Иногда он задавал себе вопрос, а не влюблен ли в Халькатлу. Разобраться в таких сложных чувствах бывшему корню было не так-то просто. Чувство было новым, оно захватило Руне.

Люцифер еще не успел превратить Руне в настоящего человека, а корень уже почувствовал глубокое отчаяние, когда увидел, что Халькатла находится в опасности. Чувство привязанности к ведьме росло с каждой минутой, становилось глубже.

Вот они и в номере. Руне закрыл дверь и… они остались вдвоем. Руне украдкой взглянул на свое отражение в зеркале.

– Смотри, какой ты красивый, – прошептала она. Они подошли ближе к зеркалу и начали внимательно рассматривать друг друга.

– Да, – возбужденно проговорил Руне, – это действительно я!

– Ты остался слегка коричневатого цвета. Это придает тебе шарм. Вообще говоря, Ангел Света постарался на славу. Ты прекрасно выглядишь. Изящен и прекрасен. Но и я не так уж плоха, – с удовлетворением заключила она.

– Я всегда считал тебя весьма привлекательной, – серьезно ответил он.

– Привлекательной, – закокетничала она. А ты ведь наверно… Нет, не скажу… Несколько возбужден? Лучше, наверно, так сказать.

– Да, конечно. Но, видишь ли, я, по правде говоря не знаю, что это такое… Что происходит между мужчиной и женщиной.

Взгляд Халькатлы несколько затуманился. Она по-прежнему стояла у зеркала и любовалась его отражением.

– Ну-у… Как выглядит твое тело?

– Не знаю, – последовал честный ответ. – Думаешь, у меня на теле остались шрамы?

– А давай-ка проверим, – Халькатла проворно стягивала рубашку с плеч Руне. – Вот так. Какая же у тебя мягкая, шелковистая кожа! Прямо как у меня, только с коричневатым оттенком. Знаешь, человек ты мой дорогой, при виде тебя у кого угодно сердце забьется сильнее.

Как приятно, когда тебя называют человеком! Узкие ладони Халькатлы медленно скользили по его груди. По телу Руне разливалось приятное, ранее неизведанное чувство. Блаженство разливалось по всему телу, концентрируясь в одной точке. Глаза Руне широко раскрылись. Он стоял в полной неподвижности. Что это? Неизведанное, потрясающее, невозможное?

Оба стояли у зеркала и не могли оторвать взглядов от отражения. Словно зеркало помогало поверить, что все взаправду и облегчало переход в мир реальности.

Халькатла сняла блузку. Руне осмелился поднять глаза. Долго смотрел на ее грудь – то есть на отражение в зеркале.

– Ты прекрасна, – прошептал корень-человек.

– Правда? – Халькатла прижалась грудью к обнаженной спине Руне. Перед глазами Руне все поплыло.

– Ну, снимай же рубашку, – потребовала она. Руне уже понял, что Халькатле лучше не перечить.

Послушно стал стягивать рубашку, увидел на груди шрам:

– Смотри, шрам.

– У меня почти на том же месте. Чуть ниже, – Халькатла стягивала юбку.

Руне погладил ее по гладким бедрам.

«Словно током бьет!» Халькатла хрипло застонала.

– У меня внутри все горит, – шепотом говорила она. Дыхание ее прерывалось. Пониже! Нет, подожди! Я хочу знать как ты выглядишь! И ты никогда не говорил мне что у тебя там было раньше. Деревянный отросток? Помнишь, как я тебя дразнила?! Фу, какой я была тогда противной девчонкой… Но, насколько я помню себя в Долине Людей Льда у корня мандрагоры вроде бы и впрямь был отросток на… ну, там, где у мужчин самое привлекательное…

Они совершенно перестали стесняться друг друга. И в этом, несомненно, была заслуга Халькатлы.

Руне был потрясен. Но его новый облик повлиял и на его душу. Верно и вино сыграло свою роль. Какое блаженное чувство! Забылась прошлая жизнь с ее страданиями и горестями.

Человек-корень отдавал себе отчет, что так свободно он может вести себя только с Халькатлой, и ни с кем более. Он испытывал к ней нежность, ему было так хорошо в этот миг.

  20