Последние отзывы

  126  

Но история сослагательного наклонения не имеет. Прыгнул Кьетт, ничего тут не поделаешь. Вцепился в чью-то глотку, повис…

— У-у-у! — взвыл кто-то, пугая спящий город. И мы не станем его за такое шумное поведение осуждать: превращаться из охотника в добычу не любит никто. И неважно, что нападающий меньше раз в десять, все равно больно и обидно! И не отцепишь его — собачьим клещом впился и силу тянет так, что помереть недолго! А перед самой свадьбой кому охота помирать?! А-а-а! Убива-а-ют!!!

…Что? Какая свадьба! Откуда эти мысли в голове! Неужели…

— Эй! — с риском для жизни разжав зубы, удерживаясь на бьющейся в конвульсиях туше при помощи одних лишь когтей, заорал Кьетт. — Эй, ты кто? Ты РАЗУМНЫЙ, что ли?

— Естесссственно! — просипела дичь. — Я здешнего короля зять! — Откуда было знать змею Игизару, что признанием этим он рискует подписать себе смертный приговор?

Не так уж силен оказался многоженец Игизар, нолькр ясно чувствовал, что в состоянии его опустошить.И тогда главный соперник будет устранен! Ну разве это не удача, разве не подарок судьбы?!

Подарок, конечно, притом бесценный! Только Кьетт Краввер его не принял. Жалко ему змея стало, представьте себе! Ведь змеята у него, и жены — плакать будут! Из-за какой-то дурацкой сандалии останутся без родного отца и любимого мужа! Разве это справедливо?!

В общем, когти Кьетт разжал, свалился в снег, увернулся от судорожно дернувшейся лапищи, нырнул в ближайшую подворотню и, грубо говоря, дал деру. Несся до самого дома, не останавливаясь, потому что очень опасался, как бы его несостоявшаяся добыча не захотела взять реванш. Но змею Игизару на самом деле было не до него. Отдышаться бы только, в себя прийти — какая уж тут охота!

… — Ну что, поохотился? — сонно пробормотал Иван, оторвав голову от пуховой хозяйской подушки.

— Ага! — шумно выдохнул Кьетт и повалился навзничь на тюфяк. — Славно поохотился! Едва зятя не заел!

— Угу, — понимающе кивнул собеседник и зарылся носом в одеяло. Он решил, что разговор этот ему снится. И наутро нолькр не стал его разубеждать. Он вообще не пожелал никому рассказывать о ночном происшествии. Стыдно было: ради совершенно чужого, постороннего змея пренебрег благополучием близких, можно сказать, друзей!

— Стыдно, ох как стыдно! — страдал Иван по дороге ко дворцу. — Честное слово, я себя альфонсом каким-то чувствую! Делать предложение женщине ради личной выгоды! Тьфу!

— Не бери в голову. — Кьетт Краввер уговаривал не столько даже Ивана, сколько себя самого. — Для монарших особ такое безобразие в порядке вещей, королевские браки всегда заключаются по расчету.

— Но я-то пока еще не монаршая особа! Для меня не в порядке вещей! — продолжал злиться Иван.

— Подожди, скоро станешь! — обнадежил Кьетт.

Дворцовая площадь, еще вчера серая и хмурая, по случаю торжества была разукрашена гирляндами разноцветных флажков, отчего напомнила Ивану гигантскую детскую площадку. По скучным серым стенам дворца спускались длинные желто-синие (цвета хейзинского королевского дома) полотнища. Они трепетали на холодном зимнем ветру и оглушительно хлопали. «Как выстрелы», — подумалось человеку. «Как удары хлыста», — сказал себе нолькр. А снурл подумал просто: «Ой, как громко! Не оторвало бы, досадно будет!»

Предстоящее развлечение пользовалось в народе успехом. Площадь была запружена до отказа, потребовалось поработать локтями, чтобы протолкнуться в передние ряды. «Дорогу! — с наигранной свирепостью рычал Кьетт и время от времени хихикал: — Дорогу королевским женихам!..» Ну пробились как-то.

И почти сразу началась церемония. Откуда-то с боков на высокое дворцовое крыльцо выскочили бравые герольды, разодетые в сине-желтое, затрубили в длинные блестящие дудки (должно быть, у этого благородного инструмента имелось другое название, но каждый из троих пришельцев про себя подумал «дудка», потому что в музыке они не смыслили), заорали истошно: «Радуйся, народ Хейзина! Принцесса Висса, десятая дочь нашего короля, объявляет о своем намерении выйти за-а-муж! Она станет женою того, кто окажется всех умне-е и иску-уснее! Всех умне-е и иску-уснее! А кто желает вступить в борьбу за руку и сердце принцессы Виссы — отзови-ись!»

Тут распахнулись створки огромной парадной двери, явив нечто вроде сцены. На широкой ступени был установлен двойной раззолоченный, очень массивный трон. Его величество король и ее величество королева восседали на нем, кутаясь в белые меха. За их спинами полукругом разместились те принцессы, чей срок выходить замуж еще не наступил. Придворные теснились по бокам. А уровнем ниже, на изящном троне с высокой резной спинкой, угнездилась принцесса-невеста, как и родители, облаченная в меха. Бедняжка заметно мерзла и еще заметнее скучала — немудрено: десятый раз в ее жизни происходило это чисто формальное мероприятие, ничего нового она от церемонии не ждала. Сами понимаете, напрасно.

  126