Последние отзывы

  10  

— Ваш брат? Ага, теперь припомнил, где я видел такие же сверкающие желтоватые глаза! Точно, сего дня я видел человека с такими же, как у вас, глазами! Но в остальном он был совсем не похож на вас, сударыня.

— Да, мы с ним не похожи, он темноволосый, а я белокурая.

— Верно. Значит, это был он. Только он не уплыл в Швецию.

Сердце Виллему бешено заколотилось. Значит, он все еще в Копенгагене? Как же его найти?

Артельный поклонился:

— Мне очень жаль, но его забрала стража.

— Что?

— Молодые люди его возраста должны сейчас быть в армии, и стража захотела проверить его бумаги. Я находился поодаль и не слышал, о чем они говорили. Но стража увела его с собой.

— Куда?

— В Замок, надо думать, по крайней мере, они ушли в том направлении. Туда помещают всех военнопленных благородного происхождения, а вид у него был самый благородный.

Королевский курьер… Конечно, они арестовали его!

— Бедный брат! Его сердце всегда принадлежало и принадлежит Норвегии, он совершенно не опасен для Дании. Надо уладить это недоразумение. К кому мне следует обратиться?

Первый раз в жизни Виллему пустила в ход женские чары, чтобы добиться своего. Она даже удивилась, насколько это оказалось легко, впрочем, раздумывать ей было некогда.

Артельный почесал в затылке. У него за спиной грузчики громко выражали нетерпение.

— Думаю, вам следует сходить к полковнику Кроне. Если только он еще служит, ведь он уже в летах.

— И он находится в Замке?

— В Замке или где-нибудь поблизости.

Виллему достала кошелек и положила в руку артельного несколько монет.

— Благодарю за помощь, — с очаровательной улыбкой произнесла она. — Может, я еще успею спасти своего несчастного брата. Это точно был последний корабль, который плыл в Швецию?

Артельный наклонился к Виллему и шепнул ей на ухо:

— В полночь будет еще один, последний. Но это тайна!

Виллему еще раз поблагодарила артельного и поспешила вернуться к своим, она была очень взволнована и крепко сжимала руки, чтобы унять дрожь.

Сказать родным правду она не могла. Тетя Анетта не вынесла бы такого потрясения. Приходилось действовать на свой страх и риск.

Родные уже начали тревожиться за нее.

— Мама, — медленно проговорила Виллему. — Я все время думаю о бабушке. Не могу забыть, как она стояла там на крыльце, одна… В стране, где началась война. Она такая старая. Боюсь, что я никогда больше не увижу ее. Ирмелин уехала, и теперь бабушке не с кем будет слово сказать. Она так просила меня остаться! Наверное, мне следовало уступить ее просьбе. Я только что разговаривала с двумя благородными людьми, они вместе с женами едут в сторону Габриэльсхюса. Я могла бы вернуться туда вместе с ними.

— Ты хочешь вернуться в Габриэльсхюс? — Габриэлла была и растрогана, и огорчена. — Дитя мое! Калеб, что ты на это скажешь?

Калеб прикусил губу:

— Почему ты не сказала об этом, пока мы были еще там? Конечно, Виллему будет хорошо в Габриэльсхюсе… И ее желание идет от чистого сердца… Пожалуй, нам следует отпустить ее.

— Матушка, конечно, будет очень рада… — с сомнением заметила Габриэлла.

Обсудив все «за» и «против», родители наконец согласились, чтобы Виллему осталась в Дании. Она подавила вздох облегчения.

Виллему отказалась брать свои платья, которые были упакованы вместе со всеми вещами, — она возьмет с собой только самое необходимое, — однако она осмелилась попросить у отца немного денег.

— Чудесно, что ты захотела остаться с бабушкой, — грустно сказала Габриэлла. — Но ты уверена, что на тех людей, с которыми ты поедешь, можно положиться?

— Совершенно уверена. Они будут ждать меня у Северных ворот.

Наступил последний миг расставания, шхуна отошла от причала. Виллему стояла на набережной и махала, пока судно не скрылось из глаз. Наконец она опустила руку.

Она была одна в Копенгагене.

Виллему пришла в Замок, и ее сразу же проводили к полковнику Кроне. Это был пожилой человек с нездоровым цветом лица, собачьими глазами и безвольным чувственным ртом. Он устало смотрел на нее, пока она излагала ему свою просьбу.

— Сударыня, но ведь он курьер шведского короля! — медленно проговорил полковник Кроне. — Мы не можем выпустить такую особу.

  10