44 
— Странно, — пробормотал Кристоффер. — Где же он теперь?
— А кто такой Марко? — поинтересовался Андре.
— О, это наш родственник, — ответила Бенедикте. — Прекраснейший человек на земле. Ты никогда не видел его.
Андре с волнением спросил:
— У него черные волосы? Локоны до самых плеч? И белоснежные зубы? И он так красив, что просто дурно становится?
Кристоффер и Бенедикте разом остановились и уставились на него.
— Ты видел Марко? — спросила Бенедикте.
— Не знаю, — растерянно ответил Андре. — Я не имею права говорить об этом…
— Да, ты не должен выдавать тайну, — согласилась Бенедикте. Теперь спрашивала только она, поскольку Кристоффер никогда не видел Марко: — Какого цвета у него глаза?
Андре задумался.
— Имею ли я право сказать об этом?
— Думаю, что да. Ты хорошо выполнил обет молчания. Нам теперь важно выяснить, не говорим ли мы об одной и той же персоне. Итак, ты помнишь, какого цвета у него глаза?
— Они были… Ресницы у него были черными. А глаза… Они были серыми, темно-серыми. А кожа у него была…
Он никак не мог найти нужное слово.
— …отливала в темноте всеми цветами радуги? — пришла ему на помощь Бенедикте.
— Да. Так оно и было.
Бенедикте и Кристоффер переглянулись: сомнений быть не могло.
— Где ты видел его? — спросил Кристоффер. — Здесь?
— Нет, по пути… Нет, я не имею права говорить об этом.
— Это не он помог тебе отделаться от больших мальчишек? — спросила Бенедикте. — А потом обрести друзей?
Андре не знал, что ей ответить. Он торопливо кивнул, считая, что это все же лучше, чем просто проболтаться.
Взрослые с облегчением вздохнули.
— Как это чудесно, — сказала Бенедикте. — Знать, что он заботится о нас!
— Да. Но кто же все-таки такой этот Марко?
— Мне кажется, мы не должны слишком интересоваться этим. Мы знаем об этом только со слов Саги…
У Андре был растерянный вид.
— Мне показалось, что вы сказали, что он наш родственник? — спросил он.
— Да, это так. Он дядя Ваньи. Но она никогда не видела его.
— Зато я видел! — с гордостью произнес Андре, и все направились дальше.
— У меня больше нет времени сопровождать вас, — сказал Кристоффер и остановился. — Меня вызвал к себе главный врач, который хочет узнать, как нам удалось покончить с эпидемией, не выявив источника инфекции.
— Я совсем забыла про это… — испуганно произнесла Бенедикте, приложив руку ко рту. — Я немедленно начну поиски!
— Прекрасно!
Кристоффер ушел, и вскоре они уже стояли возле окна Сандера.
— Почему мы остановились здесь, мама? — спросил Андре.
— Почему… Просто мне захотелось взглянуть на это дерево. Ты не знаешь, что это за дерево?
— Мне кажется, это просто береза, — наивно ответил Андре.
— Да, конечно, ты прав. Мне показалось, что в ней есть что-то необычное. Взгляни, вот здесь, на коре…
Господи, какую чушь она несла, даже не осмеливаясь взглянуть на окно!
Сандер Бринк уже четверть часа стоял у окна. Он понимал, что ему не следовало даже садиться, тем более, что в этот день Бенедикте еще не занималась им, но он должен был увидеть мальчика, ему нельзя было откладывать это на неопределенный срок, и он боялся, что они могут придти раньше, чем он встанет с постели.
Его сын…
Он не сомкнул глаз в эту ночь.
Почему она ничего не сказала ему? Многое могло быть по-другому. Десять брошенных на ветер лет…
Бенедикте всегда занимала особое место в его сердце. Чаще всего это были скорбь и сожаление, потому что все закончилось так плачевно в Фергеосете. Он был оскорблен в своем мужском достоинстве — и повел себя как мальчишка! Он был обижен. А ведь до этого они были лучшими в мире друзьями! А потом он расстался с ней и поспешно женился. Это не было местью Бенедикте, нет, он вычеркнул ее из своей жизни — по крайней мере, пытался вычеркнуть — просто он был покорен редкостной красотой своей невесты.
Да, он правильно сказал Бенедикте: в тот раз он был не достаточно зрелым, чтобы жениться на ней, он немедленно изменил бы ей.
Теперь же все было по-другому. У него был жизненный опыт. И в нем не умерла преданность этому неуклюжему, детски чистому душой существу.
44 
