очень нудно 
2 
- Ну помоги тогда воду таскать, - сжалился корчмарь. – Зайдешь вместе со мной и еще раз спросишь.
Староста послушно подхватил ведра и потопал к колодцу.
* * *
Подъезжая к столице или покидая ее по северному тракту, Катисса всегда останавливалась в «Трех Лисичках», маленькой сельской корчме в пяти верстах от Стармина. Тут и готовили прилично, и клопов вовремя травили, и – самое главное – не было шансов нарваться на адептов, которые, несмотря на запрет директора Школы, просачивались во все столичные заведения, как тараканы (причем чем злачнее было место, тем гуще они там кишели). Враки это, что преподаватели нарочно выслеживают охочих до гулянок учеников. Они тоже люди, им тоже хочется развлечься, а напиваться и горланить песни на глазах у адептов как-то некрасиво, к тому же их ошарашенные лица портят все удовольствие.
Завтра утром Катисса должна была читать лекцию по боевой магии, и желала провести ночь в тишине и покое.
В дверь робко постучали, и корчмарь с подручными начали заносить ведра с водой. Катисса небрежно очертила пальцем круг, и в центре пола возник ярко светящийся призрак бадьи.
- А она, того, выдержит? – встревожился корчмарь.
- Лей – узнаешь, - буркнула Катисса. Свечение медленно угасало, бадья все больше походила на настоящую. Корчмарь боязливо плеснул в нее с краешку, убедился, что порядок, и опрокинул ведро целиком.
Водоносам пришлось сбегать к колодцу раз по пять, прежде чем бадья наполнилась. Магичка не поскупилась, сделала ее как на двоих. Шваркнутый в воду пульсар заставил ее вскипеть у краев, комнату заволокло паром.
- Госпожа Лабская... - замялся в дверях староста, - мне упырей бы...
- Вон, - лениво сказала Катисса, выливая в бадью флакон с гиацинтовым мылом.
Мужик тяжко вздохнул и закрыл дверь. Похоже, эту ночь ему предстояло провести в корчме, карауля несговорчивую магичку.
Катисса сняла нижнее белье и залезла в бадью. Душистый пар приятно щекотал ноздри, вода покусывала кожу, но подливать холодной магичка не стала: терпимо, скоро привыкнет. Ох, благодать-то какая... Приходилось, правда, непрерывно поддерживать заклятье бадьи, но для магистра первой степени это не составляло особого труда и не отвлекало от прочих мыслей.
Пошло не меньше часа, прежде чем Катисса решила перебраться в постель, побоявшись, что заснет прямо в бадье. Но не успела магичка нехотя высунуть из воды стройную ножку, как за окном раздалось шуршание, царапанье, ставни распахнулось и в комнату полезли рослые бритоголовые мужики в темных кожаных одеждах и красных, надвинутых до переносицы шейных платках.
- Баба! – восхищенно выдохнул первый.
- Голая! – облизнулся второй.
- Хватай ее! – подвел итог третий.
Катисса так изумилась, что даже забыла разозлиться.
«Насильники», - мелькнула первая мысль.
«Идиоты», - дополнила ее вторая.
«Самоубийцы», - оказалась самой верной третья.
Четвертая была о бадье, но опоздала: позабытое заклинание рассыпалось. Вода хлынула во все стороны, ошеломленные «гости» инстинктивно шарахнулись назад. Один даже выронил здоровенный, зазубренный с обеих сторон меч. С него-то Катисса и начала. Мужик так резво отлетел к стене, будто кто-то дернул его за привязанную к поясу веревку. Чучельная оленья морда с выставленными вперед рогами приобрела отчетливо злорадное выражение: ей удалось отомстить кровожадному человечеству хотя бы после смерти.
Двое других с яростными воплями атаковали Катиссу с разных сторон, но теперь уже магичка поскользнулась на мыльной луже, упала и проехалась на спине через полкомнаты, а когда вскочила и развернулась, гости в обнимку лежали на полу, сошпиленные мечами.
Магичка брезгливо потыкала ближайшее тело ногой, и из-под него выкатился белый круглый значок с черным рисунком не то мухи, не то ящерицы. Похожие раздают детишкам на ярмарке во время рыцарских турниров, но дяденьки слишком заигрались.
Воды в комнате уже не было. Впрочем, по журчанию и капанью нетрудно было догадаться, куда она подевалась. Наскоро натянув штаны и набросив куртку прямо на голое тело, Катисса схватила меч и помчалась вниз по лестнице.
Но спешить не было нужды. Зал выглядел так, будто в нем забили дракона, причем граблями. Пол, потолок, стены и столы усеивали брызги крови, а капающая сверху вода превращала их четкий темный рисунок в алые размытые пятна.
По корчме, чавкая сапогами по лужам, бродил какой-то мужик с длинными белыми патлами, бесцеремонно обыскивая трупы, числом пять штук. Среди них продолжало безмятежно храпеть пьяное тело – мужик, не долго думая, обшарил и его. На мародере была черная куртка со шнуровкой у горла и серебряными шипами на рукавах. За спиной крест-накрест висели два здоровенных меча, при поясе болтался еще один, с плеча свисала дорожная, туго набитая сумка, а к правой ноге был привязан факел. Как мужик со всем этим двигался, да еще с такой кошачьей грацией, было непонятно.
2 
