Последние отзывы

Содержание

Шрифт

Запомнить

• На кладбище Фидены
• Среди могил чужих
• Спит та, что спать мечтала
• Под сенью древ густых.

• Дщерь западного края
• Приял чужой гранит,
• Лилею Сенегамбии
• Кремнистый гроб хранит.

• Зачем же тот несчастный,
• Кто Харриет сгубил,
• Любившую так страстно,
• Не спас, не защитил?

• Лишь Александра стоном
• Она к себе звала
• И с сердцем сокрушенным
• В горячке умерла.

• Но Перси беспощадный
• Не слышал Харриет крик:
• Он к айсбергам полярным
• В Европу вел свой бриг.

• Но в памяти — расплата,
• Урочный час грядет,
• Надменного пирата
• Раскаяние ждет.

— Итак, сударь, что вы об этом думаете? — спросил Заморна, закончив свой обрывочный рассказ.

— Откуда она взяла эту песню? — глухо выговорил граф.

— Сказала, что прочла в старом журнале и выучила наизусть, потому что там папино имя.

— Она хоть понимает, о чем пела?

— Ничуть. Она думает, что это просто старая песня, в которой непонятно почему упомянут какой-то Перси.

В соседней комнате часы начали бить одиннадцать. С первым ударом дверь отворилась, и темноту гостиной прорезал узкий луч света.

— Вы идете ужинать? — произнес приятный голос. Говорящая — молодая изящная дама — приподняла свечу и с улыбкой взглянула в сторону ниши.

Заморна повернулся к освещенной фигуре, и в его глазах блеснула потаенная нежность. Он, не отвечая, встал и пошел вслед за дамой. Когда огонек свечи померк в отдалении, раздался счастливый, хоть и приглушенный смех. Затем дверь захлопнулась, оборвав и этот звук.

— Все меня оставили! — простонал граф Нортенгерленд. Тяжелый вздох сорвался с его губ, затем в гостиной наступила полная тишина.

— Артур, что это были за черты, о которых вы говорили накануне? — спросил граф Нортенгерленд внезапно, без всякий преамбулы, когда они на следующей день сидели вдвоем на садовой скамейке в тени виноградных лоз, окруженные тишиной и покоем Селден-Хауса.

Его светлость герцог Заморна перестал насвистывать и взглянул на того с выражением, словно говорившим: «Что за причуда на вас нашла в этот раз, старый хлыщ?» Не удостоив тестя ответом, герцог возобновил свист, который постепенно перешел в пение, сперва без слов, а затем и со словами:

• Что, брат, ты бродишь туда и сюда?
• Дома жена моя, дома беда.
• Что может сделать, что может сказать?
• Пошлет меня в пекло — чертей гонять.

• А срежь-ка, брат, палку и дай-ка ты ей,
• Пускай-ка сама погоняет чертей.

• Четыре кирасира
• Во весь опор летят,
• Все хваты, все задиры,
• Любому черт не брат.

• Мундир на каждом красный
• И шлем на голове.
• Вот эти-то ребята
• И встанут во главе.

— Что вы делали после обеда, Артур? — терпеливо проговорил граф, отчаявшись получить ответ.

— Пил кофе у Зенобии.

— С ромом небось?

— Подите спросите графиню, — ответствовал учтивый монарх и, прочистив горло, затянул новую песню:

• В коровнике мама, папаша в полях,
• Сияет луна высоко в небесах,
• Чарующий вечер, свидания час —
• Пройди в стороне от придирчивых глаз.

• Закат догорает, сгущается мгла.
• Тебе я открыл бы, когда б ты пришла,
• Глубокие, мрачные тайны души.
• Ты все их узнаешь, спеши же, спеши.

• Ни взглядов не трать, ни улыбок зазря,
• Кончается вечер, погасла заря,
• Не страсть меня ныне к тебе привела.
• Спеши же и помни: ты слово дала.

Невозможно постоянно жить в одиночестве; невозможно постоянно сохранять романтический настрой. Я начал этот труд с намерением написать возвышенную трагедию и, дабы лучше осуществить свой замысел, удалился из торгашеского пригорода Заморны в уединенный уголок на самой дальней границе зеленого Арундела. Здесь, на летнем ветерке под июльским солнцем, я пытался погрузиться в грезы, которые воскресили бы все буйство, красоту и чудеса прошлого.