Последние отзывы

  21  

— Отлично! Наверняка она тебе не поверила. Ты похожа на кралю ангрийского помещика. Дай-ка мне руку, голубушка. Мы ведь с тобой сверстники?

— Да, милорд. Я родилась в тот же день и час, что ваша светлость.

— Мне так говорили, но здесь какая-то ошибка. Мне двадцать пять, а тебе с виду не дашь и двадцати. Моя прекрасная ирландка! Какие глаза! Смотри на меня прямо, Мина, и не красней.

Мина посмотрела на него, однако вторую часть приказания исполнить не смогла — она покраснела до корней волос.

— Фи! — воскликнул герцог, отталкивая ее от себя. — Прикидываемся скромницей? После десяти лет знакомства не можем без страха смотреть мне в глаза? Ты потеряла то кольцо, которое я тебе подарил, Мина?

— Какое, милорд? Вы дарили мне много колец.

— То, про которое я сказал, что выгравированный на нем девиз выражает самую твою суть.

— «Верность»? — спросила Мина и протянула руку с изумрудным перстнем на указательном пальце.

— Точно! — был ответ. — По-прежнему ли это твой девиз?

Ревнивый взгляд герцога как будто силился проникнуть в ее мысли. Мина поняла, что недавние события не остались между нею и лордом Хартфордом, а еще — что его светлость взбешен и не намерен держать себя в руках. Она долго смотрела на него печально, испуганно, затем отвернулась и проговорила:

— Если ваша светлость на меня сердится, то мне незачем жить.

Появление слуг с обедом помешало ему дать ответ. Заняв место во главе стола, герцог обратился к стоящему рядом лакею:

— Передай миссис Ирвинг, что мистер Пакенхем был бы глубоко признателен за честь разделить с нею трапезу.

Лакей вышел и вернулся через пять минут.

— Миссис Ирвинг очень устала и не может принять любезное предложение мистера Пакенхема, но охотно присоединится к нему за чаем.

— Отлично, — сказал герцог, затем обернулся. — Где мисс Лори?

Мина собиралась выскользнуть из комнаты, но при звуке его голоса машинально остановилась.

— Я что, буду обедать в одиночестве? — вопросил Заморна.

— Ваша светлость желает, чтобы я присутствовала?

Вместо ответа он встал, отвел ее к столу и усадил на стул, затем сел сам. Лишь по окончании трапезы, когда скатерть убрали и слуги вышли, герцог, поднеся к губам единственный за вечер бокал шампанского, возобновил так неприятно начавшийся разговор.

— Иди сюда, голубушка, — сказал он, придвигая соседний стул ближе к себе.

Ни страх, ни какое иное чувство не понудило бы мисс Лори ослушаться его веления.

— Итак, — продолжал его светлость, наклоняясь к Мине и кладя руку ей на плечо. — Ты счастлива? Может быть, у тебя есть какое-нибудь заветное желание?

— Нет, милорд.

Она не лгала. Все, что могло сделать ее счастливой, было сейчас с нею. Просторная гостиная дышала покоем. Лампы горели, будто прислушиваясь. Огонь в камине не трещал и не вспыхивал, но озарял комнату ровным, не мерцающим светом. Рука Заморны лежала на плече Мины; она видела, слышала и ощущала только его. Все ее существо было наполнено блаженством.

— Моя Верность! — продолжал мелодичный голос. — Если хочешь о чем-нибудь меня попросить, проси сейчас. Я сама доброта, щедрость и уступчивость. Какое желание твое, царица Есфирь? оно будет удовлетворено; и какая просьба твоя? хотя быдо полуцарства, она будет исполнена. ^[7]

— Мне ничего не нужно, — прошептала мисс Лори. — Ничего, милорд. Какие у меня могут быть желания?

— Ничего?! — повторил герцог. — Никакой награды за десять лет самоотверженной любви? За те полгода, когда ты делила со мною тяготы изгнания? За ласковую ручку, которая разглаживала мне подушку на одре болезни, за нежные губки, что прикасались к воспаленному лбу, снимая жар своей росистой прохладой? За черные ирландские глаза, ночь за ночью неусыпно смотревшие на меня, покуда я метался в лихорадке? Надо ли говорить об участии и мужестве, которые ободряли меня в испытаниях, о коих известно лишь нам двоим? О том, как ты умирала от голода, Мина, и все же отдавала мне свой хлеб? А ведь и полутора лет не прошло! За все это и за многое другое — неужто никакой награды?

— Я получила награду, — сказала мисс Лори. — Сейчас она со мной.

— А что, если я придумал награду, достойную тебя? — продолжал герцог. — Ну-ка подними личико и слушай.

  21