Последние отзывы

  15  

– Ты с ума сошел. Совсем сбрендил.

– Может быть.

Коротышка поиграл тихо звенящими ключами от машины.

– Если вы уедете, оставив меня здесь, я взберусь на скалы и брошусь вниз головой. При этом я могу разбиться насмерть, но, возможно, уцелею. В любом случае вам будет грозить тюремное заключение.

Шэболд ничего не мог понять из рассуждений Коротышки.

– Ты, видать, слабоумный какой-то. Несешь всякую чушь… Пора заткнуть тебе глотку.

– Ага! – торжествующе вскричал Коротышка. – Видишь? Вот ты и попался! Что бы ты ни предпринял, твоя песенка спета. Если убьешь меня, тебя поймают и вся вина ляжет только на тебя одного! Не убьешь меня – так я тебя прикончу… А может быть, прыгну со скалы – кто знает?

– Оружие есть?

– Нет, – ответил Коротышка. – Есть лишь кулаки и ноги. Тебя, Шэболд, я знаю как облупленного. Изучал довольно долго. Иначе не рискнул бы отправиться сюда в твоей компании. Другой на твоем месте пристрелил бы меня запросто. Но только не ты. Ты очень осторожный человек. Ну, шутки в сторону! Тебя когда-нибудь били в морду, Шэболд?

– Нет…

– Что же, тогда получай! – Коротышка ударил его по лицу.

– Что ты делаешь! – вскричал толстяк, хватаясь за рулевое колесо.

– Спорим, что тебя и по коленкам никогда не били, – сказал Коротышка. – Уверен, что с тобой вообще никогда ничего интересного не приключалось… Кроме одного – ты стал мошенником. Как это произошло, Шэболд?

Толстяк захлопал глазами.

– Ты слышал, о чем я спросил? – Коротышка угрожающе надвинулся на Шэболда. – Так что же случилось?

Шэболд помедлил, потом сказал:

– Это было в двадцать девятом году.

Коротышка кивнул:

– Я так и думал. За тобой ухаживали, тебя лелеяли. Ты не знал превратностей жизни. Но в двадцать девятом году тебе досталось. Ты не готов был взглянуть в лицо действительности. Ты превратился в мошенника и сохранил свое богатство, но оно уже дурно пахло. Все это мне известно. Что же, толстячок, давай пожмем друг другу руки… Представь себе, что я – жизнь, действительность, которая тебе противостоит. Именно от этого ты старался убежать в течение многих лет – от жизни, от боли, от действительности. Но вот я перед тобой. Так пожмем друг другу руки?

Коротышка стремительно вскочил на подножку машины, сунул ногу внутрь и не слишком сильно ударил Шэболда по коленкам. Сначала – не сильно.

– Мне кажется, что именно так каждый день убивают полицейских. Вернее, с этого начинают. А если убьют меня? Будет то же самое. Я развлекаюсь. Нужный мне человек – в моих руках. Получай же!

– Прекрати это! Остановись! – закричал Шэболд.

– А теперь ты попробуй меня убить! Давай же, жирный боров!

Шэболд тяжело откинулся к противоположной стенке кабины. Коротышка устремился за ним.

Шэболд дышал тяжело, с перерывами.

– Не… приставай… ко м-мне! Пошел вон! Пошел вон! – кричал он.

– Тебя никогда не душили, Шэболд? Давай попробуем!

Шэболд взревел вдруг, словно медведь, и движением одной руки откинул Коротышку в сторону. Затем он запустил в Коротышку незаряженный револьвер, но промахнулся. И тут же получил еще один удар по ногам.

– Сердишься, приятель, да? Хорошо… – Коротышка приплясывал возле машины. – Ты начинаешь заводиться, Шэболд. Это очень опасно. Раз ты теряешь выдержку, значит, решился умереть! Сейчас ты похож на устрицу, вынутую из раковины. Ее мягкое белое брюшко ничем не защищено.

Шэболд ринулся вперед и вылез из кабины. Коротышка бегал вокруг автомобиля.

– Догоняй! – крикнул он.

Толстяк схватил тяжеленный камень и метнул его в противника обеими руками, словно игрок в баскетбол – мяч. Камень угодил в крыло машины. Коротышка успел пригнуться и убежать. Взбешенный до последней крайности, Шэболд издал какой-то звериный рев во всю мощь своих легких и, нагнув по-бычьи голову, бросился в погоню. Он совершенно утратил над собой контроль. Инстинкт самосохранения куда-то отступил. Его место занял неуправляемый слепой гнев. Толстяк издал нечто, похожее на рычание:

– Ну, Коротышка! Ну, подлая тварь!

Лишь звезды в небесах были свидетелями этой странной, словно во сне, погони по глубокому прибрежному песку под аккомпанемент морского прибоя. Впереди, на расстоянии полумили, сверкало ожерелье огней, которое словно звало их к себе: то был Венецианский причал – место, где располагалось множество увеселительных заведений.

Было два часа пополуночи, когда они с высунутыми языками достигли Венецианского причала. Огни увеселительных заведений погасли. На причале не было ни души.

  15