Последние отзывы

  32  

— Добрый вечер, молодой человек. Рад встрече... — в конце кивка его челюсть врезалась в нижний край перегородки между салоном и кабиной, и профессор добавил, не меняя интонации:

— Ой!

Пока он, опершись руками о край окошка, пытался выпрямиться, рядом на откидном сиденье устроилась Виктория Борисовна. Ее крепкая рука властно разогнула соратника. Тут же в освободившийся проем полетела команда:

— Вперед, мародеры. В атаку!

Жесткая черная щетка шоферских усов дернулась вверх, обнажив желтые прокуренные зубы. Из глубины души тщедушного водилы вырвалось по слогам:

— Ма-ма!

Димон ободряюще оскалился и повторил, подняв вверх указательный палец:

— Семеныч, халява!

Универсальный код, запускающий в действие любые отечественные процессы, вернул шоферу способность к движениям.

— Трогай! — рявкнул из салона властный женский голос.

Потрогали все трое: профессор — ушибленную челюсть; фельдшер — карман с деньгами; водитель — педали сцепления и газа. Это прикосновение, единственное, напрямую относящееся к команде, оказалось и самым продуктивным. «Скорая помощь» вздрогнула дребезжащим корпусом и, стряхивая снег, рывком выскочила на середину дороги.

Между белоснежными тротуарами пролегала черно-коричневая река из грязи, снега, песка и воды. Она никуда не текла, омывая поребрики и беспорядочно припаркованные транспортные средства. Темные силуэты домов далекими берегами угадывались в белой крутящейся пелене. Но потом и они пропали. Начались бесконечные глухие заборы. Виктор Робертович посмотрел на свою спутницу. Та дремала, убаюканная гулом мотора. Словно солдат, коротающий минуты перед боем. Оберегая покой спящей, он положил руки на злополучную перегородку, а голову на руки. Высвеченный фарами огромный заснеженный пустырь промзоны простирался справа, уходя в бесконечность. Файнберг вздохнул и вдруг грустно затянул:

— Степь, да степь кругом, путь далек лежит...

Машина резко вильнула в бок и остановилась как вкопанная. Прервав песнь одинокой души, исполненную дребезжащим голосом, профессор печально спросил:

— Не понравилось? Извините, я не буду.

Семеныч сглотнул слюну и ответил:

— Не надо. Уже приехали.

Димон хохотнул, вытаскивая из кармана пачку «Парламента»:

— Не горюй, лихач. Мы с профессором на обратном пути еще «Голубой вагон» сбацаем! Правильно я говорю?

— Прекратить! — скомандовала Виктория Борисовна, из спящей пожилой женщины вновь превращаясь в руководителя операции. — Развели «Угадай мелодию»... пельдшеры!

Въехав на территорию больницы, «скорая» неуверенно замерла, потушив фары. Перед ярко освещенным приемным покоем стояли три шикарные иномарки. Хана пригляделась и уверенно скомандовала:

— К черному ходу!

Боковой фасад больничного корпуса украшала мрачная табличка: «Выдача тел родственникам с 14 до 18». Виктория Борисовна толкнула створки и в сердцах сплюнула:

— На засове. Придется входить через «приемное».

— Могут не пустить, — покачал головой профессор. — Понимаешь, посещение больных...

— Прорвемся, Витя, не бойся. — Она подошла к машине. — Сверим часы. На моих — шесть ноль две. Выйду в шесть тридцать. Ждите.

На прощание Хана многозначительно помахала перед Димоном сотней долларов и спрятала ее в карман.

Оставив машину «скорой помощи» за углом, Виктория Борисовна и профессор вступили в борьбу со стихией. Очередной снежный заряд обрушивал на город месячную норму осадков. Путь по заснеженной тропке изобиловал замаскированными ледяными выпуклостями и впуклостями, что в сочетании с некоторой шаткостью походки привело к нескольким незабываемым полетам. Но в конце концов им удалось-таки выбраться под козырек приемного отделения.

Сквозь залепленное снегом стекло холла было видно содержимое помещения. Виктория Борисовна притормозила рвущегося в тепло профессора:

— Витя, пункт первый инструкции по входу на вражеский объект — четко определить направление. Нам куда?

Тот прищурил глаз, и число изображений сократилось вдвое.

— Туда! — он уверенно ткнул пальцем.

— Уверен?

— Я же хирург, врач! Здесь я на своей территории.

— Ну, ну, — Хана потянула дверь, — иди спокойно и молча. Будут спрашивать — кивай до последнего. Понял?

Репетируя, Виктор Робертович кивнул, плотно сжав губы.

— Великолепно... — с большим сомнением хмыкнула она. — Пошли!

Шествие проходило в хорошем ритме, без малейшего намека на отклонения от курса. Даже профессор собрался, перестав покачиваться. Ничто не выдавало в них чужаков. Если не считать, что никто из местных их никогда не видел. И за исключением еще одного нюанса: вместо того, чтобы направиться на лечебные отделения, они уверенно свернули ко входу в подвал.

  32