Последние отзывы

  11  

— Хана тебе, интеллиген сраный! — Крик и последовавший за ним жуткий хохот наполнили тихую белокафельную обитель.

Артур Александрович стоял и рассматривал «расписанное» тело пахана. Тюремный боди-арт действовал на него всегда одинаково — Кнабаух паниковал. Он представлял, как под кожу входит длинная татуировочная игла, вызывая невыносимую боль. От Паука за километр несло холодом и тюрьмой, а вблизи ощущение становилось просто нестерпимым. В один миг в голове пронеслись жуткие картины: нары и табуреты, привинченные к полу, страшные лица сокамерников в тусклом свете зарешеченной лампочки... Кнабаух стоял и шептал одними губами:

— Господи, только не тюрьма. Что угодно — только не тюрьма. Спаси и сохрани. Господи, от тюрьмы и от сумы... — тут он понял, что его понесло не в ту степь, и замолчал.

— Чего ты там базлаешь? (Говоришь?) — Паук улыбнулся, будто читал мысли. — Ссышь, когда страшно?

От такой проницательности Мозга передернуло. Ему вспомнилось счастливое лицо убегающего Бая, которому, по всей видимости, было все равно, что сума, что тюрьма...

— Вам это надо? — Мозг посмотрел в бледное, как посмертная маска, лицо пахана.

— Фас, — повторил Паук и закрыл глаза.

Кнабаух не торопясь вышел из палаты. Два неприятных молодых человека сидели у дверей, словно выполняя команду: «Сидеть-охранять!».

— Псарня какая-то, — буркнул Артур Александрович и покачал головой. Затем, глядя вслед убегающей стае в спортивных костюмах, задумчиво произнес:

— Типичная ошибка всех спортсменов в нашем деле: думают, что выстрел — это старт, а не финиш.

Кнабаух вышел из больницы, зябко поежился и поднял норковый воротник пальто. Бай уже подбегал к своему джипу.

Открывая дверь, он неловко поскользнулся и несколько раз неуклюже взмахнул руками. В попытке сохранить равновесие ноги засеменили на месте, и конкурент распластался на капоте. Долгожданным болезненным падением пируэт все-таки не завершился.

— Жаль, — тихо сказал себе Кнабаух и досадливо хлопнул по ладони лайковыми перчатками.

Тем временем Бурков оторвался от машины и махнул рукой соратникам, завопив, как на футбольном матче.

— Пацаны, в атаку!

Мозг был уверен, что спортсмен при этом улыбался во весь беззубый рот.

— Дегенерат! — произнес Кнабаух вслед и пожал плечами.

Перед ним бесшумно остановился «мерседес». Водитель степенно вышел и открыл дверцу. Мозг забрался на заднее сиденье, с минуту о чем-то размышлял, а затем негромко скомандовал:

— В штаб.

В машине его ждал невысокого роста крепыш лет сорока. Он удобно устроился на переднем сиденье, надвинув на глаза широкополую шляпу. Со стороны могло показаться, что человек спит.

— Игнат, а почему тебя называют Спецом? — вдруг спросил его Кнабаух.

— Острое люблю, — тут же ответил немногословный собеседник. Получилось довольно двусмысленно.

— У тебя пистолет с собой?

— Обязательно, — поля шляпы удивленно поднялись.

Из-под них выглянуло гладко выбритое лицо. Спокойные глаза выжидательно смотрели на шефа. Водитель, увлеченный общением с машиной, разговором не интересовался.

— Будь добр, дай мне, — в задумчивости Мозг произносил слова почти машинально.

Человек в шляпе извлек откуда-то из-под мышки ТТ и протянул назад. Не снимая перчаток, Кнабаух взял оружие. В голове услужливо образовался полный набор набивших оскомину литературных штампов: «приятная тяжесть», «вороненая сталь», «смертоносный металл» и так далее. Усилием воли Артур Александрович остановил поток примитивного мыслеобразования.

— Гадость какая! — он вернул пистолет. — Старик становится невыносим. Несмотря на все мои, не побоюсь этого слова, титанические усилия, пенсионер находится в здравом уме, и это вызывает у меня опасения, — Кнабаух зябко передернул плечами. — Ты, Игнат, — он выговаривал имя очень сочно, с видимым удовольствием, — объявляй, пожалуйста, сбор. На пять часов.

* * *

«Лендкрузер» Бая ехал в другую сторону. Бурков тараторил без умолку. Сопровождающие удивленно переглядывались и на всякий случай улыбались в ответ. Бай довольно потирал руки и загадочно повторял:

— Ну, теперь заживем, братва!

Это обнадеживало. Бандиты радостно кивали.

В последний раз бригадир пребывал в подобном настроении, когда ехал из следственного изолятора убивать сдавших его подельников. Джип остановился у метро.

— Ты! — Бай ткнул пальцем в одного из братков. — Гастрита с Гайморитом ко мне. Быстро. Тряси таможню и диспетчеров в «Пулково-2». Двадцать пятого февраля из Парижа привалил черномазый. Молодой. Узнаешь, кто, что — и к пяти часам все ко мне. Пошел!

  11