Город

Город ждал двадцать тысяч лет.

Планета двигалась по своему космическому пути, полевые цветы распускались и облетали, а город ждал. Реки планеты выходили из берегов, мелели и пересыхали, а город ждал. Ветры, некогда молодые и буйные, захирели, остепенились; облака в небесах, исстрадавшиеся, разодранные в клочья, истерзанные, обрели покой и плыли в праздной белизне. А город ждал.

Город ждал, всеми своими окнами и чёрными обсидиановыми стенами, и небоскрёбами, и башнями без флагов, и нехоженными, незамусоренными улицами, и незахватанными дверными ручками. Город ждал, а тем временем планета описывала в космосе дугу, следуя своей орбите вокруг сине-белого солнца. И времена года сменяли друг друга, и сменяли друг друга мороз и палящий зной, а потом опять наступали холода и опять зеленели поля и желтели летние лужайки.

Это произошло в летний полдень, в середине двадцатитысячного года — город дождался.

В небе появилась ракета.

Ракета полетела высоко-высоко, развернулась, подлетела ближе и приземлилась на глинистом пустыре в пятидесяти ярдах от обсидиановой стены.

Послышались шаги ног, обутых в ботинки, ступающих по худосочной траве, и голоса людей из ракеты, обращённые к людям снаружи.

— Готовы?

— Всё в порядке, ребята. Будьте начеку! Идём в город. Енсен, вы и Хачисон пойдёте впереди, в охранении. Смотрите в оба.

Город отворил потайные ноздри в своих чёрных стенах и прочную вентиляционную шахту, запрятанную глубоко в теле города. Мощные потоки воздуха хлынули вниз по трубам, сквозь густые фильтры, задерживающие пыль, к тончайшим нежным спиралькам и паутинкам, излучающим серебристое свечение. Снова и снова нагнетается и всасывается воздух, снова и снова вместе с тёплым ветром город вдыхает запахи с пустыря.

«Пахнет огнём, упавшим метеоритом, раскалённым металлом. Из другого мира прибыл космический корабль. Пахнет медью, жжёной пылью, серой и ракетной гарью».

Информация, отпечатанная на перфоленте, пошла, передаваемая жёлтыми зубчатыми колёсиками, от одной машины к другой.

Щёлк — щёлк-щёлк-щёлк.

Затикал подобно метроному вычислитель. Пять, шесть, семь, восемь, девять. Девять человек! Застрекотало печатающее устройство и мнгновенно отстучало это известие на ленте, которая скользнула вниз и исчезла.

Щёлк — щёлк-щёлк-щёлк.

Город ждал, когда же послышатся мягкие шаги их каучуковых подошв.

Великанские ноздри города снова расправились.

Запах масла. Шагавшие люди распространяли по городу слабые запахи. Они попадали в гигантский Нос и там будили воспоминания о молоке, о сыре, о мороженом, о сливочном масле, об испарениях молочной индустрии.

Щёлк — щёлк.

— Ребята, будьте наготове!

— Джонс, не делай глупостей, достань свой пистолет!

— Город мёртвый, чего бояться.

— Как знать.

От лающей речи ожили Уши. Столько веков они прислушивались к жалобным вздохам ветра, слышали, как опадает с деревьев листва, как из-под снега по весне потихоньку пробивается трава. И вот Уши, освежив смазку, принялись натягивать барабанные перепонки, туго-натуго, чтобы суметь расслышать тончайшие оттенки биения сердец пришельцев, неуловимые, как трепыхание мотылька. Уши напрягли слух. Нос накачивал полные камеры запахов.

От страха люди вспотели. Под мышками у них намокли островки пота, взмокли ладони, сжимавшие оружие.

Город потягивал своим Носом этот запах, пробуя, словно знаток, дегустирующий старинное вино.

Щёлк — щёлк-щёлк-щёлк.

Параллельно друг другу с катушек скользнули ленты с данными. Пот: хлориды — столько-то процентов; сульфаты — столько-то: азот мочевины, азот аммиачный… Выводы: креатинин, сахар, молочная кислота, так-так-так!

Звякнули и выскочили окончательные результаты.

Нос зашипел, выдавливая из себя отработанный воздух. Уши продолжали вслушиваться.

— Капитан, по-моему, нужно возвращаться к ракете.

— Приказы отдаю я, мистер Смит!

— Да, сэр.

— Эй, там, впереди! Видите что-нибудь?

  81