Последние отзывы

  30  

– Кто такой?

– Студент юридического факультета. Но учеба дорого обходится, тем более провинциалу, которому не на что жить.

– Тогда отдадим другую команду: коньяк папаше Муано, вам и мне. Им какой-нибудь еды и «бужоле», но только когда они заморят червячка. Главное, не упоминайте меня. Терпеть не могу, когда меня благодарят.

Антуан вынул из кошелька стофранковую купюру и сунул ее в руку хозяина, который умилился его щедростью.

– Узнаю вас, месье Антуан. Неизменное благородство!

– Когда можешь себе это позволить, было бы преступлением сдержаться.

Бросив на стул пальто и шапокляк, художник устроился поудобнее на банкетке из искусственной кожи рядышком со стариком, который сердечно пожал ему руку со словами:

– Люсьен прав: долго же вы пропадали! Путешествовали?

– Что-то в этом роде. Как ваше здоровье, дружище? Разве в такой час и в такую погоду вам не полагается нежиться под периной?

– Под периной, как вы выражаетесь, меня охватывает тоска. Там мне кажется, что я уже мертв. Здесь мне лучше: тепло, есть, с кем переброситься словечком…

– Как поживает Мореа?

– Грек? Его свалил грипп, так что он вынужден сидеть дома, как это его ни бесит.

Когда хозяин, обнеся клиентов и чокнувшись с каждым, удалился, чтобы приготовить «закуску для молодежи», папаша Муано спросил чуть слышно:

– Вы привезли… кое-что занятное? Американки?..

– Они мои подопечные, а значит, неприкосновенны. Об этом приходится только сожалеть, потому что, не стану от вас скрывать, они действуют мне на нервы. Особенно одна! Настолько уверена в себе, в своей красоте… и настолько же лишена всякого темперамента! Поверите ли, она сравнивает любовь с электрическим током!

Старик посмеялся и, прикрыв глаза, с видом знатока попробовал коньяк.

– Вы ухаживаете за ней?

– Боже меня сохрани! Хотя… было бы полезно преподать ей урок.

– Так сделайте это!

– Как-то не хочется. Кроме того, моего шарма здесь оказалось бы недостаточно, хотя ее муж старше меня годами. Чтобы дал трещину покрывающий ее лак – ведь она считает себя выше всех на целую голову! – потребовался бы всепожирающий огонь страсти. Я совершенно не способен предложить ей такую роскошь.

– Зачем она приехала во Францию?

– Накупить всякой ерунды, развлечься. Муж остался дома, а ее охраняет пожилая тетка. Да, еще она гоняется за призраком королевы Марии-Антуанетты! Не скрою, мне уже осточертело состоять при ней ментором. Свет, по которому она сходит с ума, мне скучен.

– Ну, и выбросьте ее из головы! Поверьте мне, женщины такого сорта рано или поздно находят себе повелителя… Вам действительно нечего мне продать?

На самом деле папаша Муано, безобидный на первый взгляд завсегдатай «Клозери де Лила» в картузе с ушами и помятым воротничком, втихаря промышлял скупкой краденого, что приносило ему недурные барыши. Когда у Антуана появлялась нужда сбыть украденную драгоценность, он обращался к нему, поскольку давно был с ним знаком и не стал бы рисковать, подыскивая другого посредника. Старик действовал ловко и бесшумно, притом был по-своему честен. Кроме того, будучи искушенным коллекционером – его скромная квартирка таила несметные сокровища. – он обладал по части драгоценностей и предметов искусства неистощимыми познаниями.

– Я привез из Колумбии несколько симпатичных изумрудов, однако они достались мне самым что ни на есть законным путем. Ладно, один я вам принесу. Это доставит вам удовольствие. Кроме этого, завтра я передам вам две-три любопытные штуковины. Буду у вас часиков в одиннадцать.

– А зачем было заглядывать сюда сейчас, на ночь глядя?

– Просто захотелось повидать простых людей, почувствовать настоящее тепло. Я скоро уйду. Люсьен, налейте-ка нам еще вашего нектара!

На следующий день, пообедав в отеле, Александра и ее тетушка расстались. Мисс Форбс возвратилась к себе в номер, чтобы соснуть, а племянница, воспользовавшись проглянувшим солнышком, решила заглянуть в знаменитый цветочный магазин «Лашом» на улице Руаяль и заказать там цветов для подруги. С раннего детства ее связывала тесная дружба с Долли Фергюсон, которая три года назад вышла замуж за маркиза Ориньяка.

Этот брак, заставивший покинуть Америку девушку из хорошей семьи, за которой давали немалое приданое, опечалил все высшее общество Филадельфии, а Александру в особенности. Она не могла понять это странное поветрие, распространившееся среди ее соотечественниц: выходить замуж за европейцев, по большей части испытывающих нужду в деньгах, но зато обладающих громкими именами и титулами, вместо того, чтобы выбрать себе спутника жизни среди подающих надежды американцев. Сама она испытывала неизмеримо большую гордость, что стала супругой Джонатана Каррингтона, чем если бы выскочила за какого-нибудь дворянчика, владеющего лежащим в руинах замком или кичащегося генеалогическим древом, корни которого теряются в эпохе Крестовых походов.

  30