Колесова Наталья

Испытательный срок

— Извините, вы не могли бы…

Поперхнувшись дымом, я попыталась спрятать сигарету, но поняла — застукана — и демонстративно затушила ее о подошву сандалии.

И совершенно зря потратила контрабандный товар.

Потому что этот как из-под земли возникший тип, с недоумением наблюдающий моими манипуляциями, просто не мог принадлежать к персоналу клиники: такой он был богатый, лощеный, а пуще всего — высокомерный. Дождавшись конца расправы с сигаретой, он продолжил с того места, где остановился:

— …проводить меня к мадам Зельдинг?

Подумав, я нехотя оттолкнулась от стены. Может, за эту услугу он вернет мне сигарету?

Он шел рядом по узкой аллее, засунув руку в карман легкого светлого пиджака и рассеянно посматривая по сторонам. Он даже не заметил, что встречные медсестры, как по команде повернули головы, провожая его взглядом — так встающее солнце не замечает тянущиеся к нему цветы. Я хихикнула:

— Думают, где это я вас только подцепила!

Он повернулся ко мне с такой высокомерно поднятой бровью, с таким подчеркнутым выражением непонимания, что я поспешила вспомнить подзабытые правила хорошего тона и осведомилась сладким голосом:

— Вы, вероятно, подыскиваете девушек для работы?

— А вы, вероятно, здешняя пациентка?

Тон и взгляд, прошедшийся по моим волосам, сбившейся на плечо майке, любимым драным джинсам, указывали, что он ничуть в этом не сомневается. В моем голосе по-прежнему были лишь мед и патока.

— Не могу ли я вам чем-нибудь помочь?

Снова поднятая бровь. Холодное недоумение:

— Это чем же?

— Я здесь уже давно, могу посоветовать подходящие кандидатуры.

Взгляд серых глаз выразил сомнение в моей способности подобрать даже подходящий мешок для мусора. Но голос прозвучал почти сочувственно:

— А почему давно? Лечение не помогает?

Сочувствие, исходящее от ослепительной глыбы льда метр девяносто ростом… "Мамаша" Зельдинг могла бы мной гордиться — я продолжила прежним любезным тоном:

— Какие у девушек будут обязанности?

Несколько шагов в молчании.

— Мне нужен секретарь, — наконец изрек он и с сомнением посмотрел на меня. Похоже, я удивила его своей сообразительностью, когда с энтузиазмом воскликнула:

— О, этого добра у нас хоть отбавляй! Здесь все заканчивают секретарские курсы. А некоторые работали и до клиники. Давайте поднимемся на балкон.

Пауза.

— Зачем? — кажется, в моем предложении он усмотрел нечто неприличное.

— Сейчас время отдыха. Все загорают у бассейна. Можете взглянуть на кандидаток.

Шлепая спадающими сандалиями, я провела "клиента" на балкон. И опешила, увидев на обращенных к нам лицах голливудские оскалы, услышав нежно приветствующий хор голосов… Лишь взглянув на своего спутника, поняла, в чем дело. Вернее, в ком.

— Вот, смотрите, — сказала я и со злорадством увидела, как он послушно повернулся к шезлонгам задом. Сев на перила, я свесила ноги вниз.

— Вы не упадете? — рассеянно осведомился он. Плевать ему на меня — да хоть бы я совсем под землю провалилась! Когда мы вышли на солнце, он надел темные очки, я не видела его глаз, но уверена, что они разбежались в разные стороны. Я дала ему время как следует оглядеться.

— Вы кто?

— Что?

Или он был туговат на ухо, или в каждом моем вопросе подозревал какой-то подвох.

— КТО вы? Адвокат, врач, бизнесмен… Кто вы по профессии?

— Скажем… я юрист. Даю консультации.

— Ваш доход?

Сняв очки, он потер дужкой загорелую гладковыбритую щеку, с внимательным прищуром глядя на меня. Мне нравился цвет его глаз — строго серый — безо всякого намека на легкомысленность голубого и страстность синего. Устойчивый. Определенный. Вокруг глаз — цепкие морщинки.

— Для вас это имеет какое-то значение?

— Для меня — нет. Для вашего выбора. Если доходы скромные, берите опытного секретаря, необязательно с броской внешностью. Красотку все равно переманят на более выгодное место. А если вы богаты, девочка фирму не разорит, зато хорошенькая мордочка и фигура украсят интерьер.

Мои вполне серьезные советы неожиданно его развеселили. Крепкие губы дрогнули в мгновенной усмешке.

— К какому разряду вы относите себя?

  1