Последние отзывы

  7  

Вновь встретившись, молодые люди почувствовали, что их влечение друг к другу стало еще сильнее. А де Бревай испугались. Сначала мольбами, затем угрозами они убеждали Мари вернуться к мужу. Мадлен де Бревай была глубоко удручена страданиями своей дочери, но дю Амель был ее супругом, имел все права на нее, и никто ничего не мог сделать.

Жан сражался за свою сестру. Понадобилось даже применить силу, чтобы помешать ему отправиться в Отэн и убить ненавистного мужа сестры. Во всяком случае, он был категорически против, чтобы Мари вернулась на супружеское ложе, и родители не знали, что делать. Мари пригрозила наложить на себя руки, если ее вернут мужу. Как раз в это время и прибыло письмо от Рено. Оно было агрессивным и жестким. В нем супруг обвинял Мари в кровосмешении со своим братом и объявил, что направил жалобу в герцогский суд.

На этот раз Жан и Мари испугались. Желая быть подальше от своего врага и боясь навлечь большие неприятности на родителей, они скрылись. Разум подсказывал, что лучше действовать поодиночке: Жан должен был вернуться к графу де Шароле, которого оставил без разрешения, а Мари следовало бы укрыться в каком-нибудь удаленном монастыре. Но у них не хватило мужества ни расстаться, ни сопротивляться своей страсти. Они добрались до Парижа и, затерявшись в этом большом городе, остановились под вымышленными именами, как муж и жена, в гостинице, по соседству с Лувром. К сожалению, я должен сказать, что они познали шесть месяцев несказанного счастья…

– Никогда не надо сожалеть о счастье, – серьезно произнес Франческо. – Это очень редкая вещь!

– Даже если за него заплачено такой ценой?

– Если вы намекаете на их смерть, то, я думаю, вы ошибаетесь. Я видел их. Казалось, что они идут в рай. Они знали, что с этого момента уже ничто не сможет разлучить их. Они шли в вечность…

– Конечно, – вздохнул отец Шаруэ, – но вы еще не знаете, что их счастье не заставило долго ждать и принесло плоды. Эта новость воздвигла еще одну преграду между ними и их кругом. Но их не испугали последствия, а, наоборот, из-за своего преступления они стали близки, как никогда. Молодые люди подумывали уехать в Англию и открыто там жить, но у них осталось мало денег… и потом они не знали, какой удар готовила им судьба.

Эти дети полагали, что хорошо спрятались в Париже, и не знали, что золото может все. Рено дю Амель подал жалобу в герцогский суд и, несмотря на жадность, истратил много денег. Шпионы нашли следы беглецов, а затем взяли и их самих под стражу. Дю Амель заплатил столько, сколько было надо, и ночью люди в масках ворвались в гостиницу и вывели из нее молодых людей, бросили их в баржу, которая поднялась вверх по Сене до того места, где уже ждали лошади. Беременная Мари думала, что отдаст богу душу во время этого жуткого путешествия. Несчастных детей возвратили в Бургундию, где их ждали не только торжествующий дю Амель, но и тюрьма… Этот человек желал не только смерти виновным, но и их публичного унижения. Он требовал приковать их к столбу и сжечь на костре на радость толпе… И они были приговорены. Муж нашел больше чем нужно свидетелей, и кучка презренных людей за золото поклялась, что сотни раз видели, как Жан и Мари отдавались друг другу… К тому же Мари ждала ребенка. Надеясь спасти брата, она утверждала, что отдалась первому встречному любовнику, но ее слова никого не убедили. Приговор был отложен только до освобождения бедняжки от бремени.

Я умолял Пьера де Бревая обратиться к монсеньору герцогу и добиться, чтобы им сохранили жизнь и заключили в монастырь. Он грубо отказался. Его гордость была задета, он чувствовал себя униженным, обесчещенным, и думаю, что возненавидел их. Его жена, мадам Мадлен, умоляла мужа вместе со мной, но безуспешно. Тогда мы с ней вместе отправились в Брюссель. То, что отказался сделать отец, мать ринулась выполнять с беспредельной любовью. В Лилле при выходе из часовни она бросилась в ноги к монсеньору герцогу, который, не желая даже ее выслушать, повернулся к ней спиной. Этот старый козел, не прекращающий гневить бога своим необузданным сладострастием, возможно, и сжалился бы над Мари, если бы она была его любовницей. Но у него было только презрение к несчастной матери!

Неожиданная вспышка гнева священника заставила вздрогнуть его слушателя.

– Что вы говорите, падре?..

Внезапно покраснев до корней своих седых волос, отец Шаруэ смущенно улыбнулся:

– Ничего! Простите меня, сын мой! Я дал волю остаткам гнева, который овладел мною при виде слез несчастной Мадлен, стоящей на коленях в центре роскошной галереи под насмешливыми взглядами придворных. Я поднял ее, и мы вместе вышли, но она хотела еще попытать счастья. Жан долгое время служил при дворе молодого графа де Шароле, который к нему дружески относился. Возможно, этот молодой и нравственно чистый принц сжалится над ними. Жан часто говорил, что его господин желает ему добра.

  7