40 
Ни жарко, ни холодно; легкий ветерок едва шевелил листья деревьев. Изрядно впитавшие дождевую влагу деревья расточали свой зеленый аромат по всей округе. Действительно приятная ночь. Опустив спинку шезлонга почти до упора, я лежал лицом вверх и, глядя на луну, курил.
Она пришла в десять минут десятого. В белых сандалиях и плотно прилегавшем к телу платье без рукавов. Платье синее, с сероватым отливом было украшено узором из розовых линий, которых издалека совсем не разглядишь. Она появилась из-за деревьев с другой стороны. Я же присматривался лишь ко входу и не сразу заметил ее появление. Она медленно шагала вдоль бассейна ко мне.
— Извините, — сказала она, — я пришла намного раньше, но, пока гуляла по округе, сбилась с пути. К тому же, порвала колготки.
Она, как и я, разложила шезлонг и уселась перпендикулярно, ногами ко мне. Где-то по икрам на колготках бежала продольная стрелка длиной сантиметра в четыре. Стоило девушке нагнуться, из глубины выреза платья сверкнула белым грудь.
— Вы тоже меня простите, — извинился я. — Говорил без злого умысла.
— А-а, вы о том разговоре? Да ладно уже об этом Забудем. Дело-то пустячное, — сказала она, развернула руки ладонями вверх и положила на колени. — Какая прекрасная сегодня ночь.
— Точно.
— Мне нравится безлюдный бассейн. Тишина, все остановилось. Все выглядит как-то неорганически... А вам?
Я смотрел на рябь, шедшую по воде.
— Так-то оно так, только напоминает мертвеца. Может, конечно, из-за лунного света.
— Вам приходилось видеть мертвеца?
— Да, приходилось. Утопленника.
— Ну и как?
— Как непопулярный бассейн.
Она засмеялась. В уголках глаз пробежали морщинки.
— Правда, видел очень давно — в детстве. Его выбросило волной на морской берег. Для утопленника — вполне симпатичный мертвец.
Она подровняла пальцами пробор. Видимо, только что принимала ванну. Волосы пахли шампунем. Я поднял спинку шезлонга до ее уровня.
— Послушайте, вы когда-нибудь держали собаку?
Я слегка удивился и заглянул ей в лицо. Затем вернулся взглядом к бассейну и ответил:
— Нет, не держал.
— Что, ни разу?
— Ни разу.
— Не любите собак?
— Хлопотно. С ними же нужно гулять, играть, готовить им еду. А так я против них ничего не имею. Просто хлопотно.
— Не любите хлопоты?
— Вот именно такого рода — нет.
Она о чем-то задумалась. Я тоже молчал. Лист дзельквы, подгоняемый ветром, продолжал свой путь по воде.
— А я когда-то держала мальтийскую болонку, — сказала она. — Мальчика. В детстве. Попросила отца, вот он и купил. Я была единственным ребенком в семье, росла молчаливой и замкнутой. Хотелось с кем-то поиграть. А у вас есть братья, сестры?
— Старший брат.
— Как это, наверное, прекрасно — иметь брата.
— Да как сказать. В последний раз мы виделись лет семь назад.
Она откуда-то вынула сигарету и закурила. Затем продолжала:
— Как бы там ни было, вся забота о песике легла на мои плечи. И это в восемь-то лет! Кормила его, убирала какашки, водила на прогулку, на прививки, посыпала пудрой от блох и прочее, и прочее... Спали на одной кровати, вместе принимали ванну... И прожили так восемь лет. Очень хорошо ладили. Я понимала его мысли, он — мои. Например, уходя утром, я говорю: «Сегодня куплю тебе мороженое», — а вечером он встречал меня метров за сто от дома. Затем...
— Собака ест мороженое? — уточнил я.
— Да, конечно. Это же мороженое.
— А, ну да.
— Когда мне было грустно, когда я падала духом он всегда меня утешал — показывал все, что умеет делать. Понимаете, да? Мы так прекрасно ладили. Были очень-очень дружны. Поэтому когда через восемь лет мой мальчик умер, я не знала, что мне делать, как жить дальше. Думаю, то же самое можно сказать о собаке. Если бы ситуация была противоположной и я умерла раньше, ему было бы так же.
— А от чего умер?
— Закупорка кишечника. Набился комками шерсти. Вздулся живот, он отощал, а потом умер. Мучился трое суток.
— Показывали его ветеринару?
— Да, конечно. Но уже было поздно. Когда я это поняла, принесла его домой. Он умер у меня на руках. Умирая, смотрел мне в глаза. И когда умер, тоже... смотрел.
Она согнула на коленях руки, словно нежно обнимала невидимую собаку.
— Через четыре часа начал застывать. Из тела постепенно уходило последнее тепло, и в конце он отвердел как камень... Все закончилось.
Она некоторое время молчала, глядя на свои руки. Не зная, чем закончится рассказ, я ждал, по-прежнему разглядывая водную гладь бассейна.
40 
