Последние отзывы

  144  

Убитых с поспешностью похоронили, и никто не осмелился предложить позвать для молитвы священника, даже «конституционного». Шепотом все говорили о Божьей каре и воскрешали в памяти древние легенды о морских чудовищах и привидениях-убийцах. Опять вспомнилась старая история о сэрском монахе! Что касается тех, кто был заодно с Амелем и его приспешниками и содействовал преступлению, то они покинули местность не под звук фанфар, а тайно, унося с собой жуткое воспоминание о черных демонах, вышедших из ада и затем растворившихся в ночной темноте…

После этого события жители долгое время опасались начала репрессий в Валони. Но напрасно: Бюто все-таки был очень хитер и не решился преследовать за то, что по сути представляло собой народную месть. Он не стал связываться с этими людьми, которые привыкли противостоять смертоносным и суровым морским ветрам, тем более что в глубине души он даже не огорчился, так как был рад избавиться от Адриана Амеля, который стал ему неудобен. А найти другого шпиона ему не составило труда…

За два дня до Нового года Гийом отправился за мадемуазель Леусуа, чтобы уговорить ее переселиться в Тринадцать Ветров, вопреки ее сопротивлению.

– Вы обязательно вернетесь к себе, как только ваши волосы немного отрастут, – объявил он ей. – А до этого поживете у нас под присмотром!

– За кого ты меня принимаешь? За Самсона?

Гийом подарил ей улыбку фавна, которая ей нравилась больше всего:

– Он вполне мог бы быть вашим родственником, но не будем говорить об этом сейчас! Главное то, что вы отомщены!

– Ты так думаешь? А моя бедная старенькая церковь? Ее обесчестили, опозорили, надругались над ней. Кто отомстит за нее? Ведь мои седины того не стоят!

– Они достойны носить корону! А что касается священных чаш, ради которых Жанна Арель поплатилась жизнью, они находятся у мадам Бод, куда я сам их отнес. У нее скрывается монах из Монтебурга, а уж он-то точно знает, что с ними надо делать…

Новый год прошел не так уныло, как опасались вначале. Доктор Аннеброн и Сидони Пуэншеваль, а также Роза де Варанвиль и мадам де Шантелу заехали в Тринадцать Ветров к завтраку. Это был не то чтобы праздник, но просто минуты мира, покоя и задушевной дружеской теплоты, в который смех и игры детей внесли нотку радостного веселья. Хотя мысли об Агнес посещали каждого, никто не решился о ней заговорить. Гийом не раздумывал много о своих чувствах к ней, но он испытывал некое облегчение, заметив, что и дети не слишком страдают по поводу ее отсутствия. Каждый вечер стоя на коленях возле своих кроваток, они молились за нее, а их отец всегда волновался, когда вслушивался в детские голоса, просившие Бога «защитить мамочку, уехавшую на войну!».

Конечно, это Элизабет подыскала такие слова, возможно, ухватив обрывки каких-нибудь разговоров. Гийом не стал выводить ее из заблуждения, потому что усмотрел в этом частицу правды. К тому же ничего плохого не было в том, что в глазах детей Агнес была чуть ли не героиня.

Разумеется, как-то раз неизбежный вопрос был задан:

– А почему вы тоже не на войне, папа?

Никакой язвительности в голосе не было. Просто недоумение, проистекающее из детской логики: битва – разве это не мужское занятие?

– Потому что твоя мама защищает идею, которую я не разделяю, и потому что я не согласен с ней в этом. С другой стороны, эта война идет сейчас повсюду, и каждый ведет ее на своем месте. Я охраняю дом и всех вас. И потом, ты предпочла бы разве, чтобы я уехал?

– Нет! О, нет!

С криком, который был больше похож на рыдания, Элизабет бросилась к отцу, и он поднял ее, чтобы крепче прижать к своей груди.

– Я не хочу, чтобы вы куда-нибудь уезжали, папочка! Больше никогда… никогда! Но все-таки я хотела бы знать, а мамочка когда-нибудь вернется?

– Вот это вопрос! Но я очень на это надеюсь!..

В этой твердо выраженной уверенности, безусловно, была, святая неправда! В глубине души Гийом вовсе не был так уверен, что он желает ее возвращения, в связи с чем возникло бы много проблем. По крайней мере в ближайшем будущем. Но что еще можно ответить на этот вопрошающий детский взгляд?..

В последние январские дни 1794 года полуостров почти постоянно был окутан густым, теплым туманом, словно, прикрыв таким образом землю, море и небо заключили союз, с тем чтобы оградить его от остальной части страны, охваченной эпидемией кровавого безумия. Туман был такой плотный, что отыскать дорогу было очень непросто, даже если хорошо ее знаешь.

  144