Последние отзывы

  34  

Голос ее прерывался от подступивших слез. Старая дама мужественно их в себе подавила, но одна слезинка все-таки выкатилась из ее ярко-голубых глаз, казалось, навечно сохранивших свою молодость. Фьора накрыла рукой руку своей верной подруги.

– Что я могу сказать вам, чего бы вы не знали сами? Напротив, я признательна вам за то, что вы не пытались нарушить мое молчание. Я не смогла бы услышать ничего, кроме угрызений своей совести и внутреннего голоса скорби.

Последние слова вызвали у Леонарды взрыв возмущения, а вся ее печаль сразу улетучилась.

– Я так и знала, что до этого дойдет! Угрызения совести? Но почему? Только из-за того, что вы не позволили мессиру Филиппу запереть вас в Селонже? Сам-то он пробыл бы там недолго и снова кинулся бы в бой. А может, вы хотите сказать, что этим поступком могли бы изменить ход событий или что вы были бы менее несчастны, находясь сейчас в его замке, а не здесь?

– Конечно, я ничего не смогла бы сделать, но я была бы в Селонже, как он того хотел, и в этом вся разница. Поймите, Леонарда, человек, убивший моего мужа, – губернатор Дижона, действовал от имени короля… и я просто не имею права воспитывать своего сына в доме, который был подарен этим самым королем.

– Господи Иисусе! – простонала старая дама, изменившись в лице. – Неужели вы снова собираетесь куда-то отправиться ради осуществления бредовых планов отмщения? Неужели вы снова хотите погрузиться в эту ужасную, полную лишений кочевую жизнь, которую мы с вами вели на протяжении последних двух лет? Перед господом богом, который слышит меня сейчас, клянусь, что я не смогу больше этого вынести. Да, не смогу!

На этот раз она все-таки разрыдалась, закрыв дрожащими руками лицо. Опечаленная тем, что заставила ее так страдать, Фьора опустилась рядом с ней на колени, как, бывало, делала, будучи ребенком, провинившись в чем-нибудь, и отвела ее руки.

– Успокойтесь, душа моя, – сказала она нежно. – Клянусь вам всем, что для меня свято, мысль о мщении не приходила мне в голову, и речь не об этом. Я знаю, что по моей вине вы много страдали, и раскаиваюсь в этом. И хочу в утешение вам напомнить, что я не довела до конца свой последний замысел. Так же, как и Деметриос! Жернова господа бога мелют медленно, но верно, а мы – всего лишь песчинки, хотя у каждого из нас огромное самомнение! Я не стану больше мстить, дорогая Леонарда, никогда!

– Неужели?

– Вы мне не верите? Ах да, конечно, ведь я только что просила у вас прощения за то, что собираюсь сделать в будущем. Но это единственно потому, что я знаю, как вы счастливы здесь, как привязаны к этому дому. Кстати, я тоже привязалась к нему. К сожалению, со всем этим придется расстаться. Пожалуйста, поймите меня, даже если я и не таю злобы на короля за приговор, о котором он, вероятно, ничего не знал, все равно, мессир де Краон судил его именем. Остаться здесь – значило бы молча согласиться с тем, что было совершено. Когда-нибудь мой сын упрекнет меня в этом.

Фьора поднялась и медленно прошлась вдоль камина, засунув руки в широкие рукава своего платья. Леонарда следила за ней в состоянии, близком к отчаянию. Старая дама скользнула взглядом по окружающей обстановке, и сердце ее сжалось – она поняла, как все это стало ей дорого. Она надеялась провести здесь остаток своих дней. Наконец Леонарда проговорила:

– Не рассчитываете ли вы в таком случае, что будете воспитывать своего сына исключительно в любви к Бургундии и в ненависти к Франции?

– Нет. Конечно, нет, но…

– Когда ему исполнится двадцать лет, Бургундия станет французской провинцией. Короля Людовика, наверно, уже не будет на этом свете, но останется его наследник, и он будет править, а ваш сын будет одним из его подданных. Неужели вы хотите отныне зачислить его в ряды мятежников, немногочисленные и разрозненные? Не секрет, что бывшим подданным герцога Карла приходится теперь выбирать между Францией и Германией. Вам надо подумать о будущем вашего мальчика. Но каково будет это будущее, если вы оскорбите короля, возвратив ему его подарок?

– Король – мудрый человек. Я уверена, он поймет меня. Нет ничего необычного в том, что я отвезу сына в Селонже.

– А вы уверены, что замок де Селонже все еще существует?

Фьора остановилась и с недоумением посмотрела на Леонарду:

– А почему бы ему не существовать?

– Потому что обычно имущество человека, казненного по обвинению в участии в мятеже, становится собственностью короля. Может так случиться, что у нашего маленького Филиппа не окажется ничего, кроме этого поместья, которое вы хотите сейчас так необдуманно возвратить.

  34