Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
117 
– Да, но…
– Молчи! Надо спешить. Отправляйся в Шод-Эг, к доктору Бремону. Он тебя ждет… Оттуда он сопроводит тебя в Родез, где ты сядешь в дилижанс до Каора. В Каоре наймешь почтовую карету до Тулузы, чтобы оттуда попасть в Париж. Придется сделать довольно большой крюк, но, когда тебя будут разыскивать, прежде всего кинутся в Сен-Флюр и на Клермонскую дорогу…
Они достигли склепа, где Жан отыскал ружье, укрытое в трещине между камнями. Лесной отшельник казался объятым такой яростью и его рука так сильно сжимала пальцы Гортензии, что ей стало больно. Она мягко, но решительно высвободила занемевшую кисть:
– Без сына я никуда не поеду. Он отнял его у меня…
– Знаю, но у нас нет времени его искать. К тому же за него бояться нечего. А вот что касается тебя, Годивелла уверена, что маркиз хочет тебя убить…
– Он как раз собирался это сделать! О Жан, он знает о нас с тобой все… И… он предложил мне гнусную сделку, обещая в обмен на нее сохранить мне жизнь.
– Стать его любовницей?
– Ты знал?..
– Нет… Нет, клянусь спасением собственной души! Но от этого человека можно ожидать всего! А за ребенка не опасайся. Я позабочусь о нем. Ведь это мой сын?
– Он наш сын! О Жан, зачем отсылать меня так далеко от вас обоих? Неужели мне нельзя спрятаться где-нибудь в этих краях?
– Здесь тебе не найти надежного укрытия. В Париже это сделать легче… Там ты дома.
– Теперь это не так. Маркизу не составит никакого труда меня изловить. И король на его стороне…
– Все верно, но, быть может, королю недолго еще сидеть на троне. Везде, как поговаривают, зреет возмущение. Восстание может вспыхнуть через неделю, завтра, сегодня вечером…
Внезапно он сжал ее в объятиях так сильно, что она чуть не лишилась чувств.
– Послушай меня, любовь моя: надо бежать. Клянусь счастьем, которое ты мне подарила, я верну тебе твоего ребенка. Но умоляю, беги отсюда!
Он осыпал все ее лицо торопливыми поцелуями, потом резко оторвал от себя и снова взял за руку. Но вместо того, чтобы подниматься по лестнице, ведшей в часовню, Жан отодвинул одну из старинных надгробных плит, примыкавших к дальней стене склепа. За ней обнаружился узкий лаз.
– А вот произведение моих рук, – неожиданно весело заметил он. – Теперь эта старинная могила ведет к пещерке в скале за часовней. Лаз прорыл я. Он очень удобен: благодаря ему я однажды доставил удовольствие одной девочке, звоня в колокол так, чтобы никто меня не видал…
– Так это был ты?
– А то кто же? Ты разве не догадывалась?..
– Мне казалось, что догадываюсь, но в замке поднялся такой переполох…
– Он развеселил меня еще больше… Тссс! Мы пришли!
Они очутились на краю узкой расщелины, скрытой кустарником; Жан заставил Гортензию присесть на корточки…
– Лошадь там, она скрыта терновником, мы только чуть-чуть подождем, чтобы убедиться, что все спокойно…
Он приподнялся, стараясь не задеть ни сучка, и огляделся. Гортензия сделала то же самое и увидела прямо перед собой замок, четко вырисовывавшийся при свете весенней луны, величественный и зловещий…
– Время пришло! – прошептал Жан.
Он хотел помочь Гортензии выбраться из расщелины, но она вцепилась в него, удерживая под прикрытием кустов.
– Мы действительно расстаемся, Жан? Это прощание?
– Мы уже распрощались друг с другом, Гортензия. Тебе надобно идти своей дорогой. Если она случайно вновь пересеклась с моей, все равно дальше наши пути разойдутся. Отправляйся с миром, без боязни за сына… Если буду жив, я верну его тебе. Я еще меньше, чем ты, хочу, чтобы он окончил свои дни в этой проклятой башне.
– Но я люблю тебя… О Жан, я так люблю тебя!..
– Нежная ты моя… Ты никогда не будешь любить меня так же сильно, как я тебя.
Властным движением он заставил ее подняться и вывел из расщелины. Затем соскочил со скалистого выступа и подхватил ее, когда она прыгнула вслед за ним, но не опустил на землю. Лошадь стояла в нескольких шагах. Он донес ее до седла, не забыв поцеловать в последний раз… И тут раздался взрыв смеха.
– Какая прекрасная сцена, – прозвучал жизнерадостный голос маркиза. – И какое красивое бегство! Воистину.
С ружьем в руках он стоял недалеко от них, и его широкий черный плащ развевался на ветру. Прицелившись в них, он преградил им дорогу.
– Отойдите, маркиз! – крикнул Жан. – У вас нет никаких прав на эту женщину. Она свободна…
– Сейчас она вовсе освободится… И навсегда!
117 
