Последние отзывы

  118  

По прибытии священник был отведен не в покои, а в Галерею Оленей, куда и пришла королева. На этот раз она была одета в длинное бархатное платье, украшенное фландрскими черными кружевами. Она прохаживалась по галерее и посматривала то через окно в сад, то на картины на стене, и при этом опиралась на руку Мональдески, который был одет в пурпурный костюм с золотыми галунами. С оживленной жестикуляцией южанина он рассказывал королеве об охоте и чем-то очень смешил ее. В самом дальнем конце галереи стояли, беседуя, несколько лиц из королевской свиты, которые при появлении монаха тут же исчезли. Остались лишь старший из двоих Сентинелли и стража.

Кристина спокойно смотрела на приближающегося священника, ни одна черточка не выдала значимости этого мгновения, в то время как ее любовник выказал нечто похожее на изумление. Что здесь нужно монаху?

Не дав времени приветствовать ее, как полагается, Кристина обратилась к отцу Ле Белю:

– Вы принесли с собой то, что я вам доверила?

– Вот, мадам.

Он протянул пакет, но, чтобы она не утруждала себя лишним движением, пакет принял Мональдески.

– Откройте же, маркиз, – равнодушно сказала королева. Молодой человек сорвал кончиком своего кинжала все три печати, вынул бумаги, побледнел, и его руки затряслись. Однако голос Кристины не дрогнул, когда она спросила его:

– Вы узнаете эти письма?

– Мадам… Я…

Глаза Кристины излучали холодный гнев. В этих бумагах была вся подноготная. Она медленно взяла одно из писем, раскрыла, не отрывая взгляда от любовника, и принялась читать. Направленное испанскому посланнику, оно содержало в себе достаточное количество доказательств: все замыслы королевы сообщались до мелочей и, что особенно тяжело было для влюбленной женщины, тщательно перечислены все ее привычки, вплоть до телесных изъянов. Мональдески беспомощно и испуганно оглядывался вокруг. Он видел, как побледнело лицо Кристины, нос ее сделался острее, чем прежде, а голос стал жестким. Он бросился к ее ногам.

– Помилуйте… пощадите, – умолял он. – Я был безумен… Вы свели меня с ума своей ревностью. Мадам, моя королева, вы должны меня выслушать…

Очевидно, он столь же труслив, сколь вероломен. Кристина, которая сама не ведала страха, с отвращением отвернулась к окну. Он пополз за ней на коленях, цепляясь за ее платье, не обращая внимания на монаха и троих мужчин, которые, оцепенев от ужаса, смотрели на разыгравшуюся сцену.

– Ваше величество… Кристина!.. Выслушайте меня, заклинаю вас. Вы не можете осуждать меня, не выслушав. Это было бы несправедливо… ужасно…

Она презрительно пожала плечами.

– Ты гнусный изменник и предатель, но я позволяю тебе защитить себя. Итак… я слушаю…

Ринальдо прерывающимся голосом начал говорить что-то в свое оправдание. Но что он мог сказать? Ничего убедительного. Он пытался свалить ответственность на своих врагов, прежде всего на Сентинелли, которого ненавидел и чей взгляд чувствовал на своей спине. Его защита была слаба, путанна и туманна, как день, который уже клонился к концу. Он пытался разбудить в сердце той, которую он так ужасно оскорбил, воспоминания о недавно прошедших часах любви, не догадываясь, что тем самым вызывает у нее только желание отомстить. Кристина безучастно слушала его целый час. Когда же он устал и слезы его иссякли, она обратилась к отцу Ле Белю, который испуганно перебирал четки в дальнем углу.

– Отец мой, – сказала она спокойно, – вы – свидетель, что я дала этому предателю время и возможность оправдать себя, что я терпеливо и не прерывая выслушала его. Теперь я отдаю его вам… Ваша задача состоит в том, чтобы подготовить его к смерти.

Стон вырвался из уст Мональдески. Сентинелли попытался разжать его руку, вцепившуюся в платье королевы.

– Мадам, – умолял священник Ле Бель, – подумайте о милосердии…

– Я не могу простить, отец мой. Он выдал мои королевские тайны и мои женские слабости. Этот человек однажды снискал мое доверие и мою любовь. Теперь он получил ответ. И если он скулит в эти минуты, то не от угрызений совести, а от страха перед смертью.

Затем она обратилась к своему любовнику, который, наконец, отпустил ее платье.

– Прощайте, маркиз… подумайте о своей душе. Вы должны умереть.

Крик, который издал несчастный, когда она удалилась, отозвался эхом в конце галереи как смертельный вопль. Но Кристина не остановилась и, казалось, ничего не слышала. Быстрыми шагами она подошла к двери, закрыла ее за собой и заперлась у себя в спальне.

  118