Последние отзывы

  111  

– К этому следует добавить, что я женился по принуждению! Иначе бы брак не свершился. Господи, как я мог это сделать! Действуйте скорее, Кранмер. Делайте, что хотите, но вызволите меня из этой беды.

Кранмер улыбнулся и поклонился.

– Позволит мне ваше величество один вопрос?

– Говорите.

– Ваше величество пришло к мысли развестись с Анной Клевской… благодаря леди Говард?

Генрих смутился на некоторое время, как ребенок, которого поймали, когда он тайком лакомился сладостями. Его маленькие красные губы надулись, выражая неуверенность. Наконец, он решил быть откровенным и рассмеялся.

– Вы угадали, архиепископ. Я люблю эту маленькую Катарину до безумия. Я должен завладеть ею. Вы же знаете, Кранмер, что я не выношу даже мысли о супружеской неверности. Я хочу законно жениться на Екатерине и сделать ее королевой Англии.

Первый епископ Англии попятился спиной к двери и дважды поклонился так низко, что рукава его облачения коснулись пола.

– Если это та цена, которая требуется для счастья вашего величества, то она будет заплачена.

И действительно, синод Кентербери и Йорка вскоре после этого расторг брак короля с Анной Клевской. Она получила щедрое вознаграждение и была согласна со всеми условиями, включая то, что могла остаться в Англии. Она отправилась в Челси, где и жила вполне обеспеченной жизнью. Генрих почувствовал себя свободным и дал знать лорду Говарду, что хотел бы жениться на его племяннице. Свадьба была назначена на 28 июля 1540 года.

С тех пор как Екатерина привлекла внимание короля, ее дядя заботливо опекал ее. Она могла покинуть дом только для того, чтобы посетить службу при дворе. Норфолк не спускал с нее глаз, кроме тех случаев, когда ее звали к королю и она пела перед ним. Отчаяние Томаса Кульпепера становилось все больше: ни разу ему не пришлось поговорить с Екатериной с глазу на глаз, для него было жесточайшей пыткой видеть ее ежедневно и обмениваться с ней лишь несколькими банальными фразами. Она была под строгим присмотром, да и у него было не много свободного времени, ибо король очень любил его и не мог без него обходиться. Внешне хладнокровный, но со страдающим сердцем, он должен был наблюдать, как шаг за шагом Генрих завладевает той, которую он любил превыше всего. Он ничего не мог сделать… ничего…

Но однажды вечером, за три дня до свадьбы, они находились одни в покоях короля: слушая пение Екатерины, король получил известие, что принц Эдвард, немощный наследник престола, которого ему оставила Джейн Сеймур, вновь заболел. Генрих, забыв обо всем, бегом покинул комнату.

Едва лишь дверь за ним затворилась, Томас уже стоял перед Екатериной.

– Господь услышал меня! – воскликнул он. – Екатерина, сокровище мое, любимая, скажи, что это неправда. Скажи, что ты не выйдешь замуж за короля.

Девушка печально покачала головой и провела пальцем по щеке молодого человека, который стоял перед ней на коленях.

– Как я могу отказаться, Том? Разве девушка имеет право сказать королю нет? Если бы он хотел сделать меня любовницей, я бы сказала нет, как сказала в свое время Анна Болейн. Но нельзя отвергнуть руку короля.

– Кэти, я умру от этого, ты знаешь. Ты знаешь также, что ты значишь для меня, я всегда жил в уверенности, что в один прекрасный день ты станешь моей. Теперь моя жизнь потеряла всякий смысл. Я умоляю тебя, послушай меня, пока еще не все потеряно. Прямо этой ночью мы можем покинуть Лондон. Я уже несколько дней как приготовил для нас лодку. Мы отправимся во Франции. Король Франции не очень-то жалует Генриха, поэтому он не отошлет нас назад. Кроме того, он рыцарь, который не оставит даму в беде.

Кровь бросилась в лицо молодому человеку. Он схватил руку девушки и судорожно сжимал ее.

– Поедем со мной, Кэти, оставим все позади… Бежим ради нашей любви от этого двора!

Екатерина отвела глаза, будучи не в силах вынести его умоляющий взгляд. Она вздохнула.

– Это невозможно, Том. Если мы убежим, гнев короля падет на многих невиновных. Сколько нужно членов нашего рода отправить на эшафот, чтобы король насладился местью?

– Если лорд Норфолк поплатится за это головой, – рассерженно сказал Томас, – то я ничего не буду иметь против.

Катарина слабо улыбнулась.

– Я тоже, Том. Но этим все не ограничится. Я должна покориться и сделаться королевой, такова моя участь.

Томас побелел, как кружева его рубашки. Он попробовал убедить ее еще раз.

– Участь, с которой ты слишком легко смирилась, как мне кажется… и вы утверждали, что любите лишь меня одного. Я вижу, миледи, что корона – большое искушение.

  111