Последние отзывы

  9  

Наемники обменялись вопросительными взгля­дами. Такие разговоры были не в духе хромого стража. Орл с усилием провел рукой по лицу, стяги­вая его с себя, точно маску. Когда он опустил руку, перед тартарианцами стоял Арей. Страж с булавой попятился. Споткнулся о тело и упал на настоящего Орла, мертвого, как после недружественного визита Лиды Мамзелькиной.

Арей поднял ладонь. Прямо у пальцев, на поду­шечке, которую он недавно грыз зубами, острым ногтем были процарапаны два треугольника, соеди­ненные волнистой прямой.

— Морок! — пояснил Арей. — Когда двое катаются по полу, их непросто различить. Правда, были неприятные моменты. Я так старательно поддавался, что Орл действительно чуть меня не придушил!

Страж с коротким мечом с громким криком бросился на Арея. Впервые за историю своего су­ществования парные клинки-близнецы выступили друг против друга. Они успели встретиться трижды. Затем Арей шагнул навстречу удару, продавил защи­ту и вогнал клинок в глазницу своего противника.

Теперь остался только один — с орлиной була­ной.

— Дерись! — приказал ему Арей. — Насколько я понимаю, этот клинок твоя булава не блокирует?

Охотник за дархами сражался отчаянно, не ожи­дая пощады. Булавой он владел недурно, и Арей, вы­нужденный сражаться чужим мечом, провозился с ним почти четверть минуты.

Когда все было кончено, Арей выпрямился и, вытерев мокрое лицо, отбросил чужой клинок. Уста­новившуюся тишину нарушал негромкий трущийся щук. Дархи, прикованные к своим хозяевам, бились на цепях, пытаясь отползти и спрятаться.

Мечник направился было к дархам, но, о чем-то вспомнив, вернулся и поднял с пола булаву. Орли­ную голову он расплющил несколькими ударами о стену. Саму булаву сломал и, сложив обломки в кучу, поджег. Пламя, черное, бездымное, непроницаемое, липкое, как смола, не нуждалось в веществе для го­рения — истинное пламя, пылающее в трещинах на дне Нижнего Тартара.

Арей отодвинулся в дальний угол комнаты, от­вернул лицо. Он не любил напрасного риска. Даже капля этого огня, попав на кожу, прожигает до ко­сти. Когда спустя несколько секунд пламя опало, от булавы не осталось даже пепла.

— Вот и все! Теперь ты снова самый сильный! — сказал Арей своему мечу и занялся дархами.

По очереди сдергивая их с шей у наемников, Арей бережно, чтобы не смешать с эйдосами оскол­ки, раскалывал дархи снятым с пояса Орла кинжа­лом и пересыпал трофеи в собственный дарх. На несколько секунд замирал с закрытыми глазами, ощущая сухое, палящее возбуждение, понятное только стражам мрака.

Так продолжалось долго. Даже четверть часа спустя Арей ползал на четвереньках и выбирал из осколков дархов последние высыпавшиеся эйдосы.

* * *

Металлические двери не скрипят — они повиз­гивают. Барон мрака резко обернулся, нашаривая лежащий на полу меч. На заглянувшего в комнату Корнелия уставились глаза зверя. В них не было вы­ражения, блеска, колебания. Даже злости. Пустой, ясный, деловитый взгляд.

Корнелий, редко размышлявший о глобаль­ном отличии света и мрака, впервые осознал, что такое разные плоскости мышления. Сострада­ние — качество, коренящееся в абсолютном свете и только от него приходящее. Если связь со светом нарушена, невозможно и сострадание. Оно ока­зывается вне системы нравственных координат — как сейчас Корнелий для Арея. Мечник шагнул к нему, рванул Корнелия за руку с флейтой и, точно морковку, продернув его в комнату, приставил к горлу клинок. Корнелий ощущал узкий холод на шее и не понимал: может, это уже порез? Может, он ранен?

— Я свой! — торопливо промямлил Корнелий, чувствуя, что его жизнь висит на волоске.

— Моих у света нет! — отрезал Арей, алчно раз­глядывая крылья на шее у Корнелия.

— Я пришел сражаться! Где они? На шесть и по хлоп… — Корнелий осекся. — Сколько их было? Варвара сказала: трое! — Связной света со страхом по­смотрел на кучи, сохраняющие форму тел. Их тоже было три.

Арей не то оскалился, не то улыбнулся. Все же связной света почувствовал, что имя «Варвара» подействовало на него успокоительно и стало для Корнелия пропуском в жизнь. Мир Арея представлял со­бой огромное, темное, раздувшееся «Я». И все, что за его рамками, для Арея не существовало. Одна только Варвара мерцала внутри этого ночного «Я» крохот­ным островком света.

Ручища Арея, державшая Корнелия, разжалась.

— Где Варвара?

— Я оставил ее наверху, с собакой. Я честно хотел помочь! — сказал Корнелий, переводя дух.

  9