очень нудно 
2 
Сандра пожала плечами.
— Если для вас это причина — здесь умирают люди. Эпидемия, потом эта… война.
— Из-за этой войны завтра вы будете объявлены вне закона. По приказу правительства любой инопланетный специалист, находящийся на территории провинции Гараты и не сдавшийся добровольно, автоматически лишается гражданства, дипломатической неприкосновенности, и будет судим по законам Афрона.
Ему не нравился ее прямой, в глаза, взгляд, хотя, на что еще, собственно, в его лице-маске она могла смотреть? У доктора были карие, настороженно-любопытные, такие… неожиданно живые глаза на осунувшемся от усталости скуластом лице. Русые волосы грязны и взлохмачены, отчего женщина походила на беспризорного подростка. Некогда щегольской комбинезон с эмблемой космомедика порван в нескольких местах, а на боку…
— Вы ранены?
Женщина нетерпеливо отмахнулась:
— Не обо мне речь! Вы прекрасно знаете, что никакого суда не будет! И Патруль допускает такой геноцид?
— Речь сейчас именно о вас. И я не собираюсь оправдывать или объяснять действия…
— Бездействие!
— …Патруля. Ваше имя?
— Какая разница? — она протянула руку и постучала пальцем по камере, прикрепленной у его виска. — Вы без труда установите мою личность. И я навсегда останусь в архивах Патруля. Героического, мужественного и справедливого Патруля.
— Послушайте, мэм, — возразил он, неожиданно задетый, — вы знаете, что Патруль соблюдает принцип невмешательства во внутренние дела — до тех пор, пока какая-либо из конфликтующих сторон не призовет его на помощь. Почему лорд Калвер этого не сделал?
— А каким образом? — возмутилась врач. — Он едва успел вызвать медицинский десант — после того, как ему отказали в помощи на родном Афроне — как правительственные войска уничтожили все центры космосвязи и единственный гаратский космодром! А, впрочем, что теперь… Вот, возьмите запись. Здесь изложены наши соображения относительно причин возникновения эпидемии в Гарате. Будете хотя бы знать, где начинать копать. Если вообще захотите этим заниматься.
Патрульный подержал на ладони чип, точно прикидывая вес информации, хранящейся в нем.
— Тем более. В первую очередь опасность грозит вам. Именно вам. Победителям не нужны независимые свидетели.
Женщина смотрела с иронией. Она бы, наверное, даже рассмеялась, если бы позволили подсыхающие трещины на ее губах.
— И что, мои свидетельские показания вернут к жизни сотни тысяч погибших?
— Да будьте же, наконец, разумны…
— Все в порядке, док?
Хорт еле удержался от желания двинуть локтем не вовремя подошедшего Сергеева. Он бы уговорил эту упертую бабенку. Она просто не представляет, какой ад ожидает ее завтра — или послезавтра, — если она все-таки выживет. Врач посмотрела на мятежника. В ее взгляде было тепло, доверие — и неувядающий, похоже, юмор.
— Нет, Жан. Не в порядке. Он делает мне неприличное предложение. Ты просто не представляешь, до какой степени неприличное.
— Послушайте меня! — вновь начал Хорт, но он уже перестал для нее существовать — вместе со всем своим Патрулем. Женщина просто обошла его, точно столб, попавшийся на дороге. Она была невысока ростом, и, судя по болтающемуся комбинезону, весу в ней осталось всего-ничего… Он мог бы обездвижить ее в одно мгновение. Унести…
И тогда никто из них не вышел бы отсюда.
Он просто повторил настороженно следящему за ним Сергееву:
— Сегодня до заката. Женщины. Дети. Раненые. Инопланетные спецы.
— Как все прошло, доктор?
— Как вы и предполагали, лорд.
Калвер приподнялся на подушках, протянул ей навстречу исхудавшую руку. Сандра быстро пересекла комнату, сжала его запястье, привычно нащупывая пульс.
— Кто-нибудь смотрел вас?
— Час назад забегал ваш Феликс. Дал какие-то капли.
Главу провинции Гарата, лорда Калвера, (в другом месте бы его назвали наследным губернатором), мучила весенняя лихорадка — болезнь, с которой современная медицина справляется щелчком пальцев. Только вот этих самых пальцев теперь у Сандры не было.
Глядя в стену, доктор Аками беззвучно шевелила губами — считала пульс. Калвер смотрел на нее снизу. Ему нравилось смотреть на нее. Беседовать с ней. Думать о ней. Говорят, перед смертью видишь яснее. Надо было дождаться конца, чтобы понять, что его восхищает не только чувство долга, жизнелюбие, непохожесть этой женщины-врача? Быть с ней рядом, видеть ее, касаться — уже, оказывается, счастье, неожиданное и короткое счастье…
2 
