Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
22 
Ткань брюк на поясе оказалась мягкой, приятной. Там где проходили мои пальцы, она менялась, превращаясь в обыкновенные джинсы. Я закусила губу и улыбнулась шутке хранителя. Он играл со мной, и мне нравилась эта игра. Сердце в груди отбивало бешеный ритм. Я очертила колено и двинулась к ступням, которые из-за его излюбленной позы по-турецки находились в непосредственной близости от…
— Маш, ты чего не спишь? — от неожиданности я отдернула руку.
Танька с грохотом распахнула балконную дверь, подошла и, склонившись, стала разглядывать стену, к которой прислонился хранитель.
— Ты чего тут сидишь разглядываешь?
Илья встал, перешел ко мне за спину и, низко склонившись, прошептал в самое ухо:
— Спи, девочка.
Он исчез, а я осталась наедине с сестренкой, которая возвышалась надо мной, недоуменно подняв брови.
— Машуль, у тебя все хорошо? Ты последнее время сама не своя.
— Тань, я тебя люблю, но не сейчас, — подавив вздох разочарования, я поднялась на ноги.
— Ты повторяешься. Я же волнуюсь. Точно все хорошо?
Я кивнула и ободряюще улыбнулась сестре.
— Иди ложись, Танюш. Я в норме.
— Вот и славно.
Она, удовлетворенно урча, вернулась на свой диван, а я так и пролежала полночи, изучая древесные разводы на потолке, пытаясь дать объяснение тому волнению, которое испытала, изучая тело Ильи, и так и не решаясь позвать его.
Глава 9
Сквозь дрему я почувствовала, что не одна. Приоткрыла немного веки и увидела яркие зеленые глаза.
— Ты вернулся? — одними губами прошептала я.
— Да, милая.
— Не уходи больше.
— Не сегодня.
Это был не тот ответ, который мне хотелось бы услышать, но и его пока было достаточно.
— Хорошо, — промурлыкала я, накрылась повыше простыней и уснула.
Это был большой холодный каменный город. Стук и гром. Люди сновали туда-сюда или шли медленно. Стучали тележки и конские копыта. Запах свежего навоза наполнял морозный воздух, пронизывающий меня до костей. Я не чувствовала ног и поочередно перематывала шарф, единственную теплую вещь, отданную мне халатником, то на ноги, то на руки. Нос отваливался, горло болело, глаза слезились. Погреть обе ладошки было нельзя. Я — мальчик с ручкой.
Мне до боли в суставах хотелось кушать. Хоть чего б ничего. Кажется, последний раз я ела вчера. Деньги халатник отнял, зато за них кинул мне недоеденный кусок хлеба. Сегодня идти обратно — нарваться на побои, ничегошеньки не выпросила.
Я подавила приступ дрожи и бросилась от стены на мостовую, завертелась и завыла заученный текст. Прохожие огибали меня, опускали глаза и, ускоряя шаг, пробегали мимо. Были и такие, кто просто пинал, тут уж важно увернуться и не упасть. При виде тех других, я поспешно опускала взгляд. Им нельзя знать, что я их вижу.
Попытка выпросить монет не дала результата. Ночь совсем опустилась на город. Я спрятала правую руку к шее под шарф и бегом побежала в одну, замеченную в прошлом месяце сторожку. У дядьки третий день запой недельный. А он когда пьет, теряет внимание. Ноги подкашивались от усталости и голода, но я упорно передвигала ими. Наконец, показалось знакомое строение. Я постучала в окошко и спряталась за углом. Кряхтя, матерясь, старый Митька вывалился на улицу и завернул к окну. Я проскользнула внутрь, кинулась к большой корзине с тряпками, залезла внутрь, зарылась с головой, притаилась.
Сторож ввалился внутрь, запер дверь, вновь улегся и через некоторое время захрапел. А я отогревалась в корзине и спала. Мне снился горячий мясной пирог, теплое одеяло, мама ласково улыбалась, гладила меня по голове и приговаривала: "Кушай, Илюш, кушай".
Кто-то вдруг заорал над самым ухом:
— А ну, херок, пошел вон!
Я открыла глаза и села. За окном вовсю сияло жаркое южное солнце, каркали вороны, перекрикивались люди. Сознание медленно возвращалось. Внимательные зеленые глаза обеспокоено изучали мое лицо. Илья нежно сжимал мои запястья.
— Что, девочка?
Я глубоко вздохнула и уставилась на него. Это был не сон. Я снова видела себя Ильей, только сейчас я была… он был ребенком, совсем маленьким и таким взрослым одновременно. Я ужаснулась тому, чему по неизвестной причине стала свидетелем.
— Машенька, ты слышишь? — Илья встряхнул меня за плечи. Я сосредоточилась на его лице и вымученно улыбнулась.
22 
