28 
Он взял ее за руку и повел за собою.
Филиппа беспомощно подчинилась ему. В ней не осталось сил на сопротивление.
Даже не глядя на цены в меню, она поняла, что Энрике привез ее в жутко дорогой ресторан. Ей никогда не доводилось бывать в таких заведениях, и она инстинктивно напряглась. Почему-то, как только они вошли, внимание всех присутствующих обратилось на нее.
В основном за столиками сидели мужчины.
Филиппа догадалась, что этот ресторан — то место, где деловые люди Валенсии собираются, чтобы обсудить свои многотысячные сделки, а заодно и вкусно поесть.
Метрдотель уважительно приветствовал их у входа. Очевидно, ему было прекрасно известно, кто к ним пожаловал.
Энрике видел, что тот заинтригован незнакомкой, стоящей рядом с ним, и не знает, как себя повести. Валенсия — город, где любят сплетни. Его репутация ценителя красивых женщин сложилась уже давно, и о нем ходило особенно много слухов. Мужчины завидовали его успеху, завидовали тому, что он может обладать самыми утонченными красавицами.
— Дон Энрике, — улыбнулся метрдотель, — как приятно видеть вас сегодня среди наших гостей. И конечно, вашу очаровательную спутницу...
Его голос прозвучал вопросительно.
С понимающей улыбкой Энрике удовлетворил его любопытство.
— Филиппа Авельянос, — победоносно провозгласил он.
Лицо метрдотеля засияло. Энрике с трудом удержался от хохота, когда тот почтительно склонился и пробормотал, что для него огромная честь видеть ее в своем скромном заведении.
— Пожалуйста, не надо суеты, — осадил его Энрике и повел Филиппу к барной стойке. — Мы что-нибудь выпьем, пока вы приготовите столик для нас. — Он выразительно посмотрел на метрдотеля. — Самый уединенный, какой только возможно.
— Конечно.
Метрдотель снова согнулся в поклоне и почтительно проводил их к стойке бара.
— Пожалуйста, сюда, сеньорита Авельянос, — произнес Энрике громче, чем обычно.
Глаза всех присутствующих сразу обратились на них. Один из посетителей встал и, подойдя к другому столу, что-то прошептал на ухо сидящему там мужчине. Тот немедленно обернулся и окинул Филиппу изучающим взглядом.
Когда они, наконец, уселись за отведенный им столик, Филиппа сквозь стиснутые зубы недоуменно проговорила:
— Это еще что за цирк? У меня что, выросли рога или что-то вроде этого?
Энрике хищно сверкнул глазами.
— Филиппа, дорогая, держись, шоу только начинается!
Это была самая роскошная еда, которую она ела в своей жизни. Даже вчерашний ужин показался ей тривиальным по сравнению с сегодняшним обедом. Она с ужасом смотрела на подаваемые вышколенным официантом блюда, чувствуя, что кусок застревает в горле.
Поначалу они выпили по бокалу такого дорогого шампанского, о цене которого ей не хотелось и думать. Потом принесли трюфели, икру, экзотические морепродукты, политые необыкновенно нежным соусом. Энрике заказал еще и вино. Сначала сомелье попробовал его сам, налив в маленький серебряный стаканчик, потом передал Энрике, чтобы тот мог лично убедиться в неповторимости букета, и лишь после этого принес бутылку. Такого вина ей точно пробовать еще не доводилось.
Филиппа чувствовала себя не в своей тарелке не столько из-за пристального внимания всех присутствующих, сколько потому, что впервые находилась в обществе Энрике Сантоса на людях. Она понимала, что его появление на публике с наследницей Авельяноса несет для окружающих важную информацию.
Энрике низко наклонился к ней и почти прошептал, чтобы никто не мог его услышать:
— Они заинтригованы, дорогая Филиппа. Твое имя прозвучало для них как удар гонга. Теперь они лопаются от нетерпения, чтобы узнать, кто ты. Никто, как ни странно, в Валенсии не знает о наличии у дона Диего внучки. Он держал этот козырь за пазухой. Теперь, — с удовлетворением насытившегося охотника проговорил Энрике, выросший практически беспризорником в портовом пригороде, — они догадаются, как старик решил распорядиться своим наследством. Здесь нет ни одного человека, кто бы не понял значения твоего присутствия здесь сейчас со мной!
— Наше посещение ресторана означает публичное признание, что ты получаешь империю в свое распоряжение? — спросила Филиппа, с трудом придавая голосу холодный тон.
С того момента, как он властно и чувственно поцеловал ее, ей было трудно думать, о чем-либо другом, кроме как о своих тогдашних ощущениях. Память все время возвращала ее к мельчайшим подробностям, вызывая желание пережить этот опыт еще раз.
28 
