очень нудно 
10 
Лорен моргнула, как сова.
— Чудовищ?
Он постучал себя по груди.
— Чудовищ. В каждом человеке живет чудовище — свое собст-венное, персональное, задавленное воспитанием, моральными и юридическими нормами, страхами и комплексами. Иногда, в тех или иных обстоятельствах, оно вырывается наружу. В вас оно тоже есть. Вы знаете… или, может, не знаете, но найдете, покопавшись в себе… если не побоитесь. Только в сказках красавица влюбляет-ся в чудовище. Мы — и наши дети — живем в реальном мире.
Лорен сидела, склонив голову набок, и с недоверчивой полу-улыбкой наблюдала за ним.
— Вы — чудовище? — спросила она.
— И еще какое! Так что держитесь от меня подальше, Лорен.
— И эти дети — чудовища?
Теперь он моргнул. Разве он это сказал? Тогда он более пьян, чем думал. А она неплохо соображает для перепуганной и вдоба-вок подвыпившей старой девы… Пора закругляться. Он решитель-но закрутил крышку и поставил бутылку подальше в шкаф.
— Пора спать.
— Да, — она кивнула и широко зевнула. Когда Джордан подошел, ткнула его пальцем в грудь.
— Но разве вы не знаете… чудовища… им же тоже надо, чтобы их любили… хотя бы другие чудовища?
— Ло-рен, — раздельно сказал он. — Пора спать, вы слышите?
Не слушая, она рассеянно смотрела поверх его плеча блестя-щими расширенными глазами.
— И они тоже хотят кого-то любить, знаете… им это нужно даже гораздо больше… Понимаете?
Он молча смотрел на нее. Если это продолжится еще и даль-ше, его личное… впрочем, не самое страшное чудовище тоже вы-рвется наружу.
— Лорен! — нетерпеливо сказал он.
Лорен важно кивнула ему и сползла со стола. Шагнула и едва не упала, запутавшись в собственных тапочках.
— Ой! — оглянулась, смеясь, и цепляясь за стол — и за него. — Но-ги…
Джордан вздохнул и подхватил ее на руки. Лорен повырыва-лась — впрочем, не слишком усердно, — и обхватила его за шею, сонно бормоча ему в щеку:
— А дети — они не чудовища… они — дети и вы не должны их так обзывать… они хорошие, милые, добрые дети.
А я — хороший, добрый, славный дядя, ожесточенно подумал он, чувствуя все ее теплое, покорное тело, — которому совершенно нельзя пить и прикасаться к сонной, мягкой, хорошо пахнущей мо-лодой женщине… нельзя, потому слишком этого хочется… слиш-ком…
— Марианна, — сказал он молча смотревшей на него девочке. — Помоги мне уложить мисс Фиджи. Да. Открой дверь. Убери одеяло. Вот. Теперь накрой ее. Спасибо.
И уведи меня отсюда, мрачно подумал он, с ненужной осто-рожностью прикрывая дверь — теперь воспитательницу и из пушки не разбудишь. Видишь, мне тоже иногда нужна помощь…
Лорен смотрела на него в смущении.
— Вы знаете, я…
Хотя Джордан прекрасно знал, он с некоторым садистским удовольствием изобразил на лице легкое недоумение. Не садясь, Лорен нервно переступила с ноги на ногу, постучала пальцами по столу и тут же отдернула руку, словно испугавшись, что стук полу-чился слишком громким. Сейчас она так напоминала кого-то из его нашкодивших питомцев, что он с трудом сдерживал усмешку.
— Я… — Лорен вздохнула и уставилась в стол. — Я вчера… я, ви-димо…
— Садитесь, мисс Фиджи, — ровным голосом предложил дирек-тор. Не отрывая глаз от стола, она нашарила за спиной кресло и села.
— Продолжайте, — сказал садист. — Я вас внимательно слушаю.
Лорен осмелилась поднять взгляд на уровень его воротничка.
— Я… вы знаете, я обычно… Я вчера… я выпила, и… — она сде-лала нервное движение в воздухе, словно выкручивая невидимую лампочку из невидимого патрона.
— И? — повторил доктор, в точности копируя ее жест.
— И я прощу прощения, — выдохнула она и замолчала. Джордан вежливо подождал, но, как оказалось, Лорен умолкла навеки.
— За что? — поинтересовался он.
— За вчерашнее.
— А что вчера такого произошло?
— Ну… — Лорен, похоже, собиралась повторить свой жест, но, спохватившись, сжала руку в кулак и спрятала ее на коленях. — Я перебудила всех…
— Вы увидели змею, — напомнил ей Джордан.
— Н-напилась…
Джордан кивнул.
— Конечно. Я же налил вам виски.
— И я потом… вам пришлось тащить меня…
— Разумеется. Ведь я налил вам слишком много. Так за что же вы извиняетесь?
10 
