Последние отзывы

  17  

"Так же выискана и собственная речь Гоголя - его сказ, отмечает Б.О. Эйхенбаум (85, 320). - В "Шинели" сказ этот стилизован под особого рода небрежную, наивную болтовню. Точно непроизвольно выискивают "ненужные" детали: "по правую руку стоял кум, превосходнейший человек, Иван Иванович Ерошкин, служивший столоначальником в сенате, и кума, жена квартального офицера, женщина редких добродетелей, Арина Семеновна Белобрюшкова." Или сказ его приобретает характер фамильярного многословия: "Об этом портном, конечно, не следовало бы ничего говорить, но так как уже заведено, чтобы в повести характер всякого лица был совершенно означен, то нечего делать, подавайте нам и Петровича сюда". Комический прием в этом случае состоит в том, что после такого заявления характеристика Петровича исчерпывается указанием на то, что он пьет по всяким праздникам без разбору. То же повторяется и по отношению к его жене: "Так как мы уже заикнулись про жену, то нужно будет и о ней сказать слова два; но, к сожалению, о ней немного было известно, разве только то, что у Петровича ест жена, носит даже чепчик, а не платок: но красотою, как кажется, она не могла похвастаться; по крайней мере, при встрече с нею, одни только гвардейские солдаты заглядывали ей под чепчик, моргнувши усом и испустивши какой-то особый голос" (2, т.3, 115).

Известно, что Гоголь отличался особым умением читать свои вещи. Об этом имеются многочисленные свидетельства его современников. Князь Д.А.Оболенский вспоминает: "Гоголь мастерски читал: не только всякое слово у него выходило внятно, но, переменяя часто интонацию речи, он разнообразил ее и заставлял слушателя усваивать самые мелочные оттенки мысли. Помню, как он начал каким-то гробовым голосом: "Зачем же изображать бедность, да бедность... И вот опять попали в глушь, опять натолкнулись на закоулок." После этих слов Гоголь приподнял голову, встряхнул волосы и продолжал уже громким и торжественнвм голосом: "Зато какая глушь и какой закоулок!" Засим началось великолепное описание деревни Тентентикова, которое, в чтении Гоголя, выходило как будто писано в известном размере... Меня в высшей степени поразила необыкновенная гармония речи. Тут я увидел, как прекрасно пользовался Гоголь теми местными названиями разных трав и цветов, которые он так тщательно собирал. Он иногда, видимо, вставлял какое-нибудь звучное слово единственно для гармонического эффекта" (58, 943-944).

О манере Гоголя читать свои произведения вспоминает также и И.И.Панаев: "Гоголь читал неподражаемо. Между современными литераторами лучшими чтецами своих произведений считаются Островский и Писемский. Островский читает безо всяких драматических эффектов, с величайшею простотою, придавая между тем должный оттенок каждому лицу; Писемский читает, как актер, - он, так сказать, разыгрывает свою пьесу в чтении. В чтении Гоголя было что-то среднее между двумя этими манерами чтений. Он читал драматичнее Островского и с гораздо большею простотой, чем Писемский" (59, 174).

В.Набоков определяет движение повести следующим образом: "Повесть движется так: бормотанье, бормотанье, лирическая волна, бормотанье, лирическая волна, бормотанье, фантастическая кульминиция, бормотанье, бормотанье, и назад в хаос, из которого все это явилось" (57, 119).

Если присмотреться повнимательнее, то определенный Набоковым характер движения гоголевской повести ("бормотанье, бормотанье, лирическая волна, бормотанье") во многом повторяет изгибы голоса чтеца. "Шинель" - повесть словно бы созданная не столько для чтения, сколько для произнесения вслух.

Данную особенность восприятия на слух гоголевской "Шинели", Б.Эйхенбаум трактует следующим образом:

"Все это указывает на то, что основа гоголевского текста - сказ, что текст его слагается из живых речевых представлений и речевых эмоций. Более того, сказ этот имеет тенденцию не просто повествовать, не просто говорить, но мимически и арутикуляционно воспроизводить - слова и предложения выбираются и сцепляются не по принципу только логической речи, а больше по принципу речи выразительной, в которой особенная роль принадлежит артикуляции, мимике, звуковым жестам и т.д. Отсюда - явление звуковой семантики в его языке: звуковая оболочка слова, его аккустическая характеритика становится в речи Гоголя значимой независимо от логического или вещественного значения" (85, 324).

Стиль "Шинели" Гоголя - это стиль непринужденного повествования, когда рассказчик нередко отклоняется от главной линии развития действия и обогащает центральное многочисленными вставными эпизодами.

  17