Последние отзывы

  22  

– Знаешь, Вадим, я все же думаю о переезде, – она первой нарушила молчание. Похоже, брат решил ни о чем ее не расспрашивать и ожидал, когда сестра сама начнет разговор.

Он не выказал удивления, едва заметно кивнул, давая этим понять, чтобы Инга продолжала.

– Ты знаешь, что значат для меня Алексей и Лиза, – сказала она, от волнения теребя серебряные браслеты на запястье. – В нашей ситуации надо что-то решать. Вернее, кому-то решиться. Его, как видишь, к этому месту привязывает куда больше вещей, чем меня – к Москве.

– Не знаю, как ты проживешь без столицы, ведь ты уже давно стала ее частью. Или она – частью тебя, – ответил Вадим, хмурясь. И вытащил из кармана джинсов смятую пачку сигарет.

– Ты же сам говорил, что был бы только рад тому, если бы я связала свою жизнь с Алексеем.

– И говорю, – кивнул он, приостанавливаясь, чтобы прикурить. Дым попал ему в глаза, и он, поморщившись, помахал ладонью, разгоняя его. – Если бы ты вышла замуж за Чернова, я был бы за тебя спокоен.

– А сейчас не спокоен? – засмеялась она, протягивая руку, чтобы попросить сигарету.

Вадим не ответил на ее вопрос, лишь, глядя на требовательно раскрытую ладонь, нахмурился:

– Ты же ведь почти бросила?

– Почти не считается.

Он протянул ей сигарету и чиркнул зажигалкой. Инга прикурила и замолчала. Она ожидала от брата вопросов, уговоров или советов, но тот продолжал идти молча. Лишь часто подносил к губам сигарету и выдыхал дым так резко, будто сплевывал.

Какое-то время они так и брели в тишине, нарушаемой иногда криками чаек, – долго, до тех пор, пока не оборвался белоснежный забор и нарядная плиточная набережная не осталась за их спинами. Они прошли по асфальтированной дороге, сузившейся в простую тропу, и, увидев спуск к морю, направились к нему. Вступив на прохладную гальку, Инга скинула шлепанцы и пошла по гладким камешкам босиком. Вадим задержался, чтобы развязать шнурки на кедах.

– Ты изменилась, – сказал он вдруг, нагоняя сестру возле кромки моря.

– Что ты имеешь в виду? – спросила она, не оборачиваясь и неторопливо продолжая путь по той пограничной линии на берегу, до которой добегали волны. Так она любила ходить в детстве: следовать по линии, разделяющей сухие камни от влажных.

Ее тон – нарочито расслабленный, даже с налетом безразличия – мог бы обмануть кого угодно, но только не Вадима, знавшего сестру как себя.

– То и имею в виду, что ты стала другой. Я видел много изменений с тобой, видел тебя и несчастной, и счастливой, напуганной и встревоженной, влюбленной, страдающей, почти поверженной… Какой я еще тебя видел? Всякой. Но сейчас изменилась ты сама, а не твое душевное состояние. Не знаю, как объяснить… Если бы я мог чувствовать как животное, неуловимые для нас запахи, я бы сказал, что изменился твой запах. Ну какое еще сравнение дать… Будто изменился цвет твоей кожи.

– Еще скажи, что я изменила пол, – засмеялась Инга, но смех прозвучал невесело.

– Только попробуй! – шутливо пригрозил Вадим и вновь сменил тон на серьезный: – Я пристаю не из праздного любопытства, сестра. Ты меня беспокоишь. Что-то случилось, что-то тебя тревожит, но ты не желаешь мне рассказывать, чтобы не волновать. Так ведь? Я тебя знаю. К тому же почти привык, что ты то и дело попадаешь в приключения, – притворно вздохнул он. Последнее замечание вызвало у Инги легкую улыбку, которая тут же исчезла, как выглянувшее из-за облаков лишь на мгновение солнце.

– Хорошо, – сказала Инга, резко поворачиваясь к брату и откидывая упавшие на лицо растрепанные ветром черные волосы. – Ты прав, я стала другой. Я утратила силу, и, похоже, на этот раз безвозвратно.

Она вновь развернулась и пошла уже быстрей, будто жалея, что с ее языка сорвалось то, что девушки тщательно скрывала. И теперь, дабы избежать дальнейших расспросов, желала убежать от брата.

Он опять нагнал ее и остановил, положив руку на плечо.

– Что еще, Вадим? Я все сказала. На самом деле я не другая, а самая обычная. Что неплохо, согласись. Закончились мои приключения, теперь я обыкновенная женщина, у которой все хорошо, которая желает выйти замуж за любимого человека и зажить наконец-то спокойной жизнью. Вот и все.

– Далеко не все, – пробормотал Вадим и вдруг резким движением стянул с себя футболку. – Ну что, давай, как раньше, наперегонки во-он до тех буйков. Победишь ты – оставишь своей секрет при себе. А если я – расскажешь мне все как на духу.

  22