55 
Она целовала его с робостью и неумелостью девственницы. Для нее этот поцелуй и был первым – первым в ее новой жизни. Она успела забыть вкус мужских губ и сейчас с радостью и удивлением заново открывала для себя волнение, которое могут вызывать поцелуи, наполненные нежностью, утонувшей в еле сдерживаемой страсти. Она целовала его и поцелуем говорила все то, что не смогла бы сказать словами. «Ты мне нравишься, ты мне нужен. Я… влюблена в тебя».
…Оставшуюся часть дороги до ее дома они шли молча, переглядываясь и смущенно улыбаясь друг другу, как школьники, стесняясь даже случайно соприкоснуться голыми локтями. И попрощались торопливо, скомканно, неловко, но понимая, что теперь их старые – «деловые» – отношения сломаны во имя рождения новых.
Подойдя к своему флигельку, Инга заметила белеющий в темноте лист бумаги, воткнутый в щель между дверью и косяком. Она торопливо открыла дверь и, включив свет, развернула сложенный вчетверо лист. «Приезжал, как договаривались. Увы, не застал… Огорчен, скучаю, надеюсь на новую встречу. Целую, Макс. PS: если Королева будет милостива, зайду за ней (тобой) завтра в 22.00».
– Ч-черт… – Инга с запиской в руках села на кровать и нахмурилась. Неудобно как получилось. Она совершенно забыла о том, что вчера сама назначила Максу свидание и согласилась ехать с ним на маяк. Это было всего сутки назад, но за это время столько всего произошло, что она напрочь забыла о своем обещании.
Но это все было еще до… До поцелуя, терпкого и пьянящего, как южное вино, пахнущего соленым морем и вольными ветрами. По ту сторону грани. В другой жизни.
И что же теперь делать с этим Максом, приятным, в общем-то, человеком, с его безупречными ухаживаниями и внешней привлекательностью, но не вызвавшим, однако, сладкого томления сердца? Малодушно сбежать, оставив его и на следующий вечер в недоуменном разочаровании? Или дать отставку, не вдаваясь в подробности? Инга, задумчиво глядя на подпортившую настроение записку, лихорадочно прикидывала возможные способы избежать дальнейших свиданий с Максом.
Из раздумий ее вывел писк мобильника, забытого утром на тумбочке. Инга взяла телефон, чтобы прочитать сообщение, и, увидев количество пропущенных звонков – восемь, – не на шутку встревожилась. Все звонки были от брата. Сообщения, в количестве четырех штук, тоже были от него. «Инга, перезвони срочно!» «Инга, позвони!» «Позвони». «Инга, где ты?! Срочно позвони!»
Дрожащими руками – нервные, кричащие отчаянием сообщения не сулили ничего хорошего – она набрала номер брата. Вадим ответил сразу, будто держал телефон в руках в ожидании ее звонков.
– Инга, где тебя носит?! – не поздоровавшись, набросился он на нее с упреками. Голос его был непривычно высоким, истеричным и незнакомым.
– Что случилось, Вадька? – в свою очередь, проигнорировав и приветствие, и вопрос брата, встревоженно спросила она.
– Ларка в больнице. Все очень плохо, Инга!
Он сделал паузу – то ли собирался с духом, то ли справлялся с одолевающими его эмоциями. Эта пауза была короткая, но Инге она показалась бесконечной. Не беспокоясь о том, что будет услышана во дворе, девушка нервно заорала:
– Говори! Говори, не молчи, черт тебя побери! Что случилось?!
– Роды. Преждевременные. Ребенок неправильно идет. Лариса не может разродиться. Очень плохо – и с ней, и с ребенком. Врачи поставили меня перед выбором, кого спасать! Идиоты! Идиоты! Как они могут у меня спрашивать такое?!
Инга отчетливо представила его себе – взъерошенного, нервно мечущегося в клетке больничного коридора в ожидании вердикта. А вердикт уже вынесли: или жена, или ребенок.
– Инга, помоги! Умоляю, сделай что-нибудь! Ты же ведь можешь, можешь! – кажется, Вадим кричал так, что его голос из телефонной трубки мог быть услышан даже за стенами флигелька.
– Что я могу сделать?! Что?! Я – ничто теперь, ничто!!! – Инга кричала не тише. Ее крик, возможно, уже разбудил хозяйку. Ей было плевать на это.
– На тебя вся надежда, Инга! Только на тебя! Сделай что-нибудь! Ну хоть что-нибудь!!! Я прошу тебя, я умоляю тебя, Инга, пожалуйста… Пожалуйста… – Вадим перешел на шепот – хриплый, прерывистый. Агония отчаяния. – Меня без нее не будет, ты же знаешь. Не будет… Прошу тебя, родная моя, прошу. Ну хоть что-нибудь сделай, хотя бы словом помоги, пожалуйста. Я не умею молиться, не знаю ни одной молитвы, но если мы вместе с тобой… Ты – там, я – здесь. Мы вместе – за нее, за моего сына. Пожалуйста, сестренка…
55 
