Эпилог

Рождество я встретила в шумной и большой семье Даниэля. Поначалу я жутко стеснялась, потому что мне пришлось знакомиться со всеми его близкими – родителями, старшей сестрой, ее мужем, двоюродной сестрой, тетушкой, дядюшкой и еще какими-то знакомыми, которых я не запомнила, но которые пришли в большой дом родителей Даниэля на рождественский ужин. Однако, погрузившись в атмосферу доброжелательности и искреннего интереса ко мне, я быстро забыла о стеснении. И уже помогала маме Даниэля на кухне раскладывать по тарелкам обязательные на рождественском ужине сладости, в то время как он сам рассказывал всем желающим (а ими оказались все без исключения) нашу историю знакомства.

Сразу же после Рождества я уехала, вернулась в свою родную Москву. Но, встречая Новый год дома, я по испанской традиции под бой курантов съела двенадцать виноградин – на счастье. Отправляя в рот ягоды, я думала о Даниэле, который в отличие от меня в эту новогоднюю ночь работал. Что поделать – издержки его профессии. Но я знала, что, когда проснусь поздним постпраздничным утром, в электронном ящике меня будет ждать письмо от него. За эти три дня нашей разлуки он написал мне уже шесть писем – по два каждый день.

И еще: заканчивая свой рассказ, я не могу не упомянуть о некоторой странной вещи, произошедшей со мной в канун Нового года. Даниэль в одном из писем мне написал, что в старом доме Антонио нашли умершую от старости, а может быть, и по какой-то другой причине белую кошку. По всей видимости, это была моя знакомая киска с разноцветными глазами. И в этот же день, когда я моталась в предпраздничной суете по торговому центру в поисках недостающих для ужина продуктов, ко мне вдруг подошла молодая жещина, одетая в старомодное драповое пальто с меховым воротником.

– Спасибо тебе, – тронула она меня за руку холодными как лед пальцами. – Теперь я спокойна.

И прежде чем я успела как-то отреагировать на эту странную встречу, она уже растворилась в толпе суетившихся в предпраздничной горячке покупателей. Женщина, с которой мы были так похожи, как родные сестры и отличались лишь цветом глаз. Один глаз у нее был голубой, как у меня, другой – светло-карий.

…В новогоднем письме, которое я получила утром первого января, Даниэль к поздравлениям сделал приписку, что решил приехать в Москву. Может быть, в начале февраля. Он уже попросил шефа о неделе отпуска. Буду ли я рада его видеть? – застенчиво спрашивал Даниэль меня.

Буду. Конечно. Его приезд – самый чудесный подарок, о котором я не осмеливалась думать. Он приедет, верю, знаю. Но это уже будет другая история.