Последние отзывы

  110  

Рок засмеялся, он вошел в азарт, и возгласы боцмана его только разжигали. Бутылка с коньяком слетела со стола вместе с дорогой фарфоровой вазой. К счастью, ничего не разбилось – пол был застелен толстым ковром. Но вот коньяк разлился.

Валентина как могла отбивалась. В итоге этой баталии был опрокинут набок стол, и Валентина, соскользнув по его гладкой поверхности, оказалась зажатой между ним и диваном. Ножки стола наехали на низкое кресло, стоявшее напротив дивана, и торчали как обломанные мачты сильно накренившегося корабля. Рок расхохотался.

– Я же тебе говорил: неудобная каюта! Ты не ударилась?

Он помог ей высвободиться из западни.

– Ненормальный! – взвизгнула Валентина. – Точно, у вас у всех крыша съехала!

И тут снова раздался истошный вопль Агды и следом – крик боцмана, перекрывающий душераздирающий тенор Луганова-младшего.

* * *

Выйдя в коридор, Рокотов увидел стоявшего у стены боцмана, на руках которого, пытаясь его усмирить, повисли два здоровенных охранника. Агды, на которой из одежды была только короткая меховая жилетка нараспашку да такие же меховые трусы, сидела верхом на одном из охранников, обхватив его ногами за бедра. Она пыталась ухватиться за его короткие волосы, но пальцы соскальзывали с его головы, из-за чего она злилась и колошматила парня кулаками по спине. Охраннику приходилось нелегко, так как ему нужно было держать боцмана и одновременно стряхивать с себя Агды, вступившуюся за Череватенко. Ему помогал третий охранник, схвативший проститутку за талию и тащивший ее назад, дабы оторвать от своего приятеля. Луганов-младший в плавках и распахнутой сорочке, видя, что его подругу-мамочку обижают, пинал босыми ногами охранника в спину. Раскрасневшийся еще в каюте Агды, он теперь был красным словно вареная креветка. Он верещал по-бабски, стараясь отцепить парня от Агды. В то же время его бесила преданность Агды боцману, и он, не гнушаясь тумаками и щипками, то и дело вымещал на «приятельнице» свою жгучую обиду. Так он и разрывался между любовью и ненавистью, и его вопли символизировали это мучительное раздвоение.

Дудник тоже не стоял в стороне. Обхватив висевшего на боцмане охранника предплечьем за горло, он надавил ему коленом в спину и потянул вниз. Если бы тот не отпустил руки и не упал на палубу, то стал бы калекой в инвалидном кресле. Завопив, парень старался выкрутиться из цепких рук Дудника. В какое-то мгновение ему удалось ослабить хватку, он вскочил на ноги и бросился теперь уже не на Череватенко, а на Дудника. Но не тут-то было!

Отбиваясь свободной рукой от наседающего на него другого охранника, боцман схватил этого за ворот рубашки. Так как охранник уже двинулся на Дудника, неожиданная остановка привела к его падению. Ноги по инерции ушли вперед, а рубаха, разорвавшись на две части, затормозила движение верхней части корпуса, и охранник с грохотом рухнул на пол. Вся эта сцена сопровождалась дикими криками Агды, душераздирающим верещанием Луганова, грозными ругательствами трех охранников, визгом проституток, выглядывавших из дверей, хлесткими глаголами Дудника и отборным трехпалубным матом боцмана.

– Агды, сучка, – орал он, отбиваясь от второго охранника, – как ты могла отдаться этому педику? Сволочь, каракатица мохнатая, продажная девка!

Непонятно было, что именно он имел в виду, говоря такие слова проститутке. Она же, словно не слыша его, с пылким самоотречением помогала ему, отвлекая на себя внимание второго охранника.

– Степан Ильич, Степа, – колошматила она кулаками охранника по голове, – почему так долго не был? Агды скучала, мой олененок.

– Потаскуха, – в духе боцмана изливал душу Луганов, вымещая свою злобу на охраннике. Он продолжал пинать его, бить кулаками в спину и наконец схватил за шею. Оторвав его от Агды, он кинулся к ней и вцепился в нее обеими руками. – Пусти его, Чукотка гребаная!

В конце концов боцману удалось освободить вторую руку, и он влепил охраннику, на котором висела ревущая и стенающая Агды, такой хук справа, что того просто вдавило в переборку. Амбал ударился головой и начал оседать вниз. Проститутка ловко соскочила с него и кинулась на шею боцману.

– Отстань, ежиха гулящая, – боцман сперва с презрительным и в то же время кокетливым видом отстранился, но в следующую секунду уже прижал ее к себе.

Явившись свидетелем апогея предательства, Луганов изловчился и двинул третьему охраннику ногой в пах.

  110