Последние отзывы

  32  

— Ладно, пусть будет по-вашему, — вынужден был он сдаться на их милость и, вздохнув, побрел туда, куда так рвались эти ослушники.

Прошло полчаса.

— Солнце жжет мне голову, как кислота, — заныл кто-то сзади.

Андрей уже научился определять ребят по голосам и, даже не поворачиваясь, понял, что опять баламутит всех Ивашка. Зная, что малого лучше просто игнорировать, чтобы он не развивал темы дальше, Макс попросту промолчал.

— А мне желудок сводит от голода, — через минуту подключился еще кто-то.

— О, ребята, ягоды!

Макс спешно обернулся. Иванов уже стоял рядом с каким-то невысоким кустиком и торопливо драл с веток вместе с листьями небольшие темные ягоды.

— Как вы думаете, эти ягоды есть можно? — жадно скользя по изобильному кустарнику взглядом, полюбопытствовал Ивашка и закинул в рот несколько плодов.

— Можно, — спокойно ответил ему Макс. — Только отравишься.

Услышав последние слова, Сергей сначала замер, а потом спешно стал выплевывать и выковыривать пальцами изо рта уже разжеванные ягоды.

— А я нашла другие, — сообщила о своей находке Мельникова и, сорвав несколько ягод, положила их себе в рот. Почти тут же к ней подскочил Петр и ударил по руке, в которой были ягоды:

— Выплюнь немедленно. У нас и так полно забот, а тут еще возись с отравившейся красавицей.

— Они совершенно безвредны, — не поняла причины паники девушка, недовольно глянув на одноклассника. — Видишь, их даже Граф ест, а до нас их клевали птицы.

— А, ну тогда я тоже присоединюсь.

— Если бы найти тех птиц, что клевали их, — Бояров облизнул губы, — я бы, наверное, их тоже съел.

— Эх, хорошо жить, — радостно подскочила к кусту Шерстенко.

— А хорошо жить еще лучше, — подытожил кто-то, и все принялись обчищать бедный кустарник.

Глядя на радость детей, Андрей усмехнулся и присел на корточки. Много ли нужно для счастья в таком вот возрасте?

* * *

Алекс с трудом приподнял голову с земли. В ушах зашумело. По всему телу пробежала волна тяжелой, ноющей боли, и захотелось вновь впасть в беспамятство, в котором он доселе и пребывал. Но Алекс заставил себя собраться, медленно встал на ноги и осмотрелся. Берег, густые, сильно сплетенные между собой кусты и деревья, высоченная прибрежная трава, напоминающая камыш, рядом чье-то безжизненное тело.

С трудом Алекс начал припоминать недавние события. Как он догонял беглецов-школьников, как потом гнался за кораблем, а попав на него, спрыгнул в воду вместе с находящимся в бессознательном состоянии капитаном. Затем долго, очень долго — почти что целую вечность — плыл…

Вспомнив, что капитан так и не пришел в себя за то время, которое он плыл к берегу, Алекс призадумался. Нужно было решить, что делать дальше. Связи у него не было, расстояние до ближайшего населенного пункта неизвестно. Да и вообще не ясно, в какую сторону следует брести, чтобы отыскать цивилизацию. И ведь одно дело идти одному и совсем другое — тащить на себе труп, который в такую жару наверняка уже через пару часиков начнет источать весьма неприятный запашок. Но ведь и бросить тело нельзя, не для того он тащил его на себе, чтобы сейчас оставить каким-нибудь диким птицам и зверям на съедение. Да, задачка ему досталась не из легких.

Несколько минут поразмышляв, Алекс принял единственно верное решение: закопать тело, чтобы его не растерзала местная живность, и отправиться на поиски людей. Когда удастся их найти, можно будет вернуться на это место и забрать тело. Решение было принято, но теперь встала другая проблема: чем копать, ведь лопаты или иного инструмента у него нет. Но и здесь Алекс не сплоховал. Побродив немного по округе, он отыскал небольшую яму, возможно, вырытую когда-то каким-нибудь крупным зверем, перенес в нее тело капитана и, вооружившись отломанной веткой, стал засыпать тело землей, прошлогодними листьями и просто ветками.

Закончив работу, Величко установил на этом месте импровизированный крест, изготовленный тут же из двух палок, связанных друг с другом при помощи ремня, сверху на него повесил кусок белой тряпицы и, отойдя на несколько шагов назад, окинул взглядом место захоронения. Он не скорбел, нет. За время службы на Северном Кавказе его отношение к жизни и смерти изменилось, а боль, вызываемая очередной потерей, притупилась. Алекс относился к смерти как к чему-то само собой разумеющемуся, ведь в конце концов, рано или поздно, она придет к каждому из нас. И никому ее не избежать.

  32