Лёгкий, ненавязчивый романчик 
78 
Братки срывали с солдатиков каски и отбирали щиты и дубинки.
– Ну, чмошники! – вскипел священник. – Ну, Брыкалов! Ну, козел! Ну кто так ра-бо-тает?!
Он и представить себе не мог, что можно столь халатно относиться к обучению личного состава. Воины, похоже, вообще ни хрена не умели, и теперь, смятые прорывом братвы, ряды солдат перемещались, теряя щит за щитом, дубинку за дубинкой и солдата за солдатом.
Рядом с ним точно так же скрипел зубами молоденький лейтенант из оцепления.
Солдаты, несмотря на чуть ли не троекратное численное преимущество, дрогнули, рассыпались и… побежали.
– Бей сук! – орали толстомордые экологи. – Ломай козлов!
Вслед бегущим раздался презрительный разбойничий посвист, и через минуту или две площадка перед ступеньками райадминистрации была совершенно пуста. И только братки, празднуя победу, с хохотом кидали ненужные им щиты в сторону утирающих кровь и сопли бритых, тощих солдатиков.
Отец Василий, решительно стряхнув с рукава вцепившегося в него офицера оцепления, почти бегом двинулся через площадь.
– Вернитесь! Немедленно вернитесь! – крикнул вслед офицер, но побежать за священникам в гущу братвы не рискнул.
Отец Василий ускорил шаг и, лишь оказавшись лицом к лицу с улюлюкающей и свистящей в два пальца ватагой победителей, остановился.
– Так, Антон, – решительно начал он. – Доказал свое, и хватит!
Братва удивленно переглянулась.
– Вы не понимаете, батюшка, – окинул его бегающим взглядом Свиристелкин. – Нельзя позволить им засорять нашу землю! И мы будем стоять до конца!
– Иди старушек своих учи, буквоед! – засмеялся кто-то в толпе. – А в наши дела не суйся!
– Антон! – строго посмотрел на эколога отец Василий. – С кем ты связался? Я тебя не узнаю.
– Вы не понимаете. – Даже в темноте было видно, что Свиристелкин залился краской. – В нашей стране каждый имеет право выразить свое негодование…
– Иди-иди отсюда, поп, шевели костями, – выдвинулся вперед один из братков. – И на Антошу нашего не наезжай. А то я тебя щас конкретно перекрещу – и в лоб, и в пузо!
Отец Василий глубоко вздохнул, взял эколога под руку и отвел в сторону.
– Ну, чего ты этим добьешься, Антон? Они-то уйдут, – кивнул он в сторону братвы. – А ты, между прочим, здесь останешься. Вместе со Щегловым, Скобцовым и всеми остальными.
– Щеглов меня поддерживает, – шепотом сказал Свиристелкин. – Правда, негласно. И эти парни взялись меня поддержать. Как я могу отступить?
– Щеглов поддерживает? – удивился священник. Сегодня утром ему так не показалось, хотя…
– Вы что, батюшка, не видите, что эти военные всему городу, как кость в горле! Главное – не бояться! И они уйдут!
«Щеглов поддерживает, – мысленно повторял священник. – И эти парни взялись поддержать». Что-то в этом было.
– Ну, как знаешь, Антоша, – с сомнением покачал он головой и, тяжело вздыхая, побрел назад, за пределы оцепления.
* * *
Больше солдатиков на разгон не посылали. Видимо, хватило у Карнаухова ума не подставлять эту салажню. Через двадцать минут на площадь вышли совсем другие персонажи.
– Менты! – охнула братва и приготовилась стоять насмерть.
Омоновцы, а их было примерно столько же, сколько и пикетчиков – полтора десятка, – вышли без щитов. Они только деловито размялись, покрутили головами, поправили шлемы и без явной команды вразвалочку двинулись к ступенькам.
Братва сгрудилась и непроизвольно отступила на полметра назад. Отец Василий усмехнулся, он знал, что эти полметра – уже начало поражения.
Кто-то протяжно свистнул, и омоновцы стремительно охватили пикет полукольцом и погнали, погнали, погнали противника вдоль елочек прямо во двор здания районной администрации.
Удары дубинками сыпались почти непрерывно, и крики братвы постепенно слились в один протяжный, почти беспрерывный стон. От толпы отделилась тощая нескладная фигура, человек прорвался сквозь строй омоновцев и побежал прочь, за пределы площади. За ним, стремительно нагоняя, кинулся один из омоновцев, догнал и принялся лупить, пока человек не взвыл и не осел на асфальт.
– Антоша! – охнул отец Василий и кинулся на выручку. – Все! Хватит! Хорош, братишка! Хватит, я сказал!
Он перехватил руку омоновца и отбросил его в сторону.
– Хорош! Натешился, и хватит! Нашел на ком отрываться! Иди лучше работай!
Омоновец побежал помогать добивать братву.
Священник нагнулся и приподнял Свиристелкина. Лицо единственного на весь район эколога было залито кровью, глаза стремительно заплывали, а губы и подбородок мелко тряслись. Отец Василий вздохнул, перевалил Антона через плечо и почти бегом потащил его прочь.
78 
