Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
40 
— Ты не мерзнешь?
— Да нет пока, — я подумал и добавил: — Снег пойдет, закрою…
— Давай сейчас закроем, а? И кстати, мне не очень нравится та куча в углу. Кого ты там похоронил?
— Где? Да я просто книги убрал, чтоб не валялись…
Киря вздрогнул. Возможно, от холода. Я со вздохом закрыл окно:
— Есть хочешь?
— Чаю бы горячего выпил, — отозвался друг, как-то настороженно глянув в сторону кухни. — Что у тебя там за расчлененка на столе?
Ничего такого уж страшного там не было. Просто пакет с рынка с окровавленным куском чьей-то свежей туши. Мне было, в общем, все равно, чьей. Главное, когда я его покупал, оно еще не остыло.
— Можно подумать, расчлененки никогда не видал, — проворчал я. — Кстати, Киря! Если на порог подложена отрезанная голова, это что означает?
— У тебя?
— Не, у знакомого.
— Человеческая?
— Нет. Одного… животного.
— Как в фильме «Крестный отец»? — хмыкнул Киря.
— А что там?
— Там голову лошади отрезали и в постель хозяину подсунули.
— А что это означало?
— Последнее предупреждение. Еще один косяк, и с тобой будет то же самое.
— Гм… В случае моего знакомого была вообще-то не лошадь…
— Леха, — сказал Киря, — ты меня пугаешь.
Я вздохнул:
— Честно, не ставил себе такой задачи.
— Это и настораживает. Если бы ты прикалывался, я бы еще понял. А так… Знаешь, можно заподозрить что угодно.
— Например?
Неужели Киря о чем-то догадывается?
— Есть клинические признаки, — сказал он. — Конечно, это не мой профиль. Так, на уровне общей эрудиции. Новые привычки. Утрата интереса к прежней жизни. Изоляция от окружающих. Странные привычки…
Я пожал плечами, поняв, куда он гнет:
— Человеку без воображения все покажется странным.
Вместо ответа Киря ткнул пальцем в «могилу» с книгами.
— Зачем вот это?
— Ну… надо.
— Вот! — с довольным видом сказал он. — Не можешь обосновать!
— А почему я должен что-то доказывать? — с вызовом спросил я. — Нравится, и все тут!
— Гм, очень типично: в ответ на вопросы пациент впадает в необоснованную агрессию…
— Кто тебе тут пациент?! — рявкнул я. — Почему ты считаешь себя мерилом всех вещей? Почему так уверен, что все на свете должно вписаться в границы твоего узкого миропонимания, а что за ним — либо патология, либо вообще не существует? Что есть на свете нечто иное, кроме того, что видишь своими глазами?
— Человек может увидеть только то, что уже есть в его мозгу, — возразил этот зануда. — Если перед человеком возникнет нечто совершенно иное, чему у него нет определения, для чего нет ни слова, ни понятия в его вселенной, такое, что, по его мнению, существовать не может, — он просто ничего не увидит…
— Хочешь, проверим на практике? — выпалил я.
— Это невозможно.
— Поспорим? — Я протянул руку. — Ну?
Киря пожал плечами:
— Пустой разговор.
— Смотри!
И я выпустил шипы.
Выходка была спонтанная, чисто хулиганская. Я всего лишь собирался посмеяться, глядя, как Киря обалдеет, и как он будет выкручиваться из ситуации.
Но я его недооценил.
Сперва все шло отлично. Киря застыл на месте с остановившимся взглядом.
— Что это? — прошептал он. — Как это?
— Мы же с тобой поспорили! Ты утверждал, что если не веришь — то не увидишь. Значит, ты в глубине души верил, раз увидел…
Киря поднял руку, призывая меня замолчать. Потом нажал себе пальцем на глаз и уставился на меня мутным расфокусированным взором.
— Ты что делаешь? — удивился я.
— Элементарная проверка. Нажимаешь на глазное яблоко. Если перед тобой не галлюцинация — картинка раздваивается.
— Почему?
— Потому что, если это глюк, значит, я вижу его не глазами, а картинка находится у меня в мозгу.
— И как?
— Раздваивается, — после долгой паузы признал Киря. — Плохо дело…
Друг детства попятился, плюхнулся на диван, отвернулся и начал мерить себе пульс.
— Эй! — успокаивающе сказал я. — Ты как там? Все нормально! Это я, твой друг Леха! Просто у меня на руках растут шипы! Сказать почему? Дело в том, что я… не совсем человек.
40 
