Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
15 
— Но я в самом деле о тебе заботился! Согласись, что благодаря замку ты сейчас в полной безопасности…
— Нет, не в безопасности! Я боюсь! Если хочешь знать, чего именно — его, собственного замка! Боюсь того, что он сможет устроить, если я хоть на миг потеряю над ним контроль…
— Хм, да. Это серьезно. Обращайся там с ним поаккуратнее. Он мне скоро понадобится.
— Убирайся, — отчаянный и беспомощный шепот. — Это мой замок! Ты его не получишь!
— Птичка моя, я не хочу опять тебя обижать. Пойми меня правильно — это не просьба.
Рыдание — уже нескрываемое.
— Ты чудовище! Ты никого не любишь. У тебя нет ни сердца. Ни совести. Ни морали. Ничего! Только зубы! И теперь ты точишь их на мой замок! Что ты затеваешь, кого хочешь погубить на этот раз? Зачем тебе он?!
С той стороны смех.
— Скоро увидимся, птичка. Мы ведь так давно об этом мечтали…
Сероглазая девушка захлопывает ноутбук, роняет голову на руки и плачет.
Гром, гроза, ливень.
Замок плачет вместе с ней. На землю рушатся потоки воды. В этом замке даже горе может быть опасно для окружающих.
Проснулся я под утро от ощущения чрезвычайного дискомфорта во всем теле. С досадой обнаружил, что сплю за столом, мордой на клавиатуре. Форточка была открыта настежь, снаружи завывал ветер и по-прежнему хлестал дождь. Стол был залит водой, даже волосы у меня были мокрые.
Ругаясь и охая от боли в одеревеневших конечностях, я включил свет и поставил чайник. За окном было еще совсем темно, но в далеких окнах уже горели огни — народ вставал на работу. Осенью рассветает поздно.
Снаружи творился натуральный потоп. Проезжая часть превратилась в широкий ручей. Машины ехали по оси в воде. Тротуар был завален мокрыми обломанными ветками. Я заглянул в Интернет — точно, «наводнение в Питере — сильнейшее за последние десять лет!».
Интересно совпало… Может, потому мне и приснился замок Лигейи? Что первично, а что вторично?
Или дело в том, что в последнее время я слишком часто задаю вопросы без ответов? Но тогда почему из всех этих вопросов получил ответ на один — самый случайный, самый неважный? Какое мне, собственно, дело до личной жизни серебряной драконихи?
И до того, что кому-то понадобился ее замок…
«Ты хоть понимаешь, что такое воздушный замок? — вспомнились мне слова Валенка. — Это штука покруче линкора „Айова“…»
Что за линкор такой? Я так и не выяснил, кстати. Но мне стало слегка тревожно. Однако сама мысль, чтобы Лигейя рассталась со своим замком, выглядела абсурдной. Да уж скорее она расстанется с жизнью, чем с ним!
Тем не менее я на всякий случай снова зашел в почту. Строчка с письмом от Лигейи во «входящих» как-то расплывалась. Я, думая, что на монитор попала вода, потер пальцем экран… И стер письмо окончательно. Не поверил своим глазам. Вошел в «удаленные». Проверил корзину.
Нигде ее письма не было.
Глава 4
ORCA KILLING SCHOOL
Мы сидели с Оркой в Старом Добром Пабе, в уютном закутке у двери, на всякий случай, подальше от пианино и поближе к выходу. На столе остывало блюдо с жареными сухариками с сыром и чесноком и оседала плотная пена в кружках с «Гиннессом». Однако еда была забыта за ожесточенным спором. Речь шла об индивидуализме и командных тактиках — за и против. Как я уже говорил, практически все драконы, кроме желтых, не признавали иерархии и необходимости подчинения — без чего не обошлась бы никакая работа в команде. Об этом я и толковал Орке, восхваляя свободную инициативу, свободу принимать решения и вообще — свободу как наивысшую ценность. Но рыжий упорно твердил о важности объединения.
— Вот ты говоришь, что быть одиночкой — это свобода. А я скажу — это слабость! Вы все крутые, независимые, сами по себе! И знаешь чем кончится? По одному вас и перебьют!
— Я никому не буду подчиняться!
— А стоило бы поучиться. В жизни не помешает. Кто не умеет подчиняться — не сможет и властвовать!
— Кто это сказал?!
— Ну, допустим, мой папа.
— А кто твой папа?
— Ну, допустим, военный.
— А-а, тогда понятно!
— Что тебе понятно? Откуда столько презрения?
— Извини, если обидел. Но мойпапа всю жизнь говорил, что военные — либо дармоеды, либо убийцы…
15 
