Скучно не было
21 
Нили пальцами с блестящим оранжевым маникюром оттягивает воротник свитера от горла. И охает снова.
— Исайя… Он знает?
— Нет еще, — по-прежнему безучастно говорит Иланит. — Сейчас пойду скажу ему.
— Я с тобой.
— Да ладно, сиди, — отмахивается Иланит и встает. — Я сама.
Она выходит из комнаты медсестер. Нили, постояв, идет за ней.
Исайя сидит на кровати с газетой. Увидев Нили и Иланит, он галантно встает и сразу начинает кашлять.
— Какие барышни, — кашляет и радуется Исайя. — Нечасто меня навещают две девицы сразу.
— Исайя… — говорит Иланит и тоже откашливается. — Ты только не нервничай, хорошо?
«Идиотская фраза, — думает Нили. — Что значит — не нервничай? А из-за чего ему нервничать вообще?» Но что бы на месте Иланит сказала она сама, Нили не знает.
— Что случилось? — вздрагивает Исайя и большими руками хватает Иланит за плечи. — Девочки, ради бога, что случилось? Что-то с Талем? Из Америки звонили?
Иланит качает головой и еще раз откашливается.
— Шейла умерла.
— Как? Как… умерла? — Исайя оседает на кровать. — Что значит «умерла»?
Он повышает голос и сразу сильно краснеет.
— Что… что ты несешь? Шейла всю жизнь была здорова! — кричит Исайя, напрягая шею. — Что значит «умерла»?
Иланит молчит, прислонившись к стене.
Слышно, как по коридору кто-то везет тележку, позванивающую баночками лекарств. Исайя стоит, переводя дыхание после крика. В дверь заглядывает Меир. Окинув взглядом комнату, он заходит и опускается на кровать.
— Ты слышал, ребе? — глухо произносит Исайя.
— Слышал, Шае, — отвечает Меир.
— Что мне делать, ребе? — спрашивает Исайя, глядя в пол.
— Молиться, Шае. Пойдем почитаем кадиш.
— Я хочу ее видеть, — медленно произносит Исайя и поднимает голову. — Где она сейчас?
— Пока у себя, — отвечает Иланит. — Я подумала, что ты захочешь попрощаться.
— Не захочу, — говорит Исайя так же медленно. — Но мне придется.
Он встает, выпрямляясь во весь рост, и медленными шагами направляется к двери.
— Шае, пойти с тобой? — спрашивает Меир, тоже вставая. Исайя всем корпусом поворачивается к нему.
— Раньше она давала мне смысл жизни. Теперь дала смысл смерти.
— Что значит «смысл смерти»? — шепотом спрашивает Нили у Иланит. Исайя слышит.
— Это значит, — отвечает он, — что раньше мне было для чего жить. А теперь есть для чего умереть.
Он останавливается в дверном проеме, двумя руками касаясь стен, и говорит негромко, глядя поверх голов:
— Спасибо, Шейла.
Чай с травкой
На работе Мири обычно заливает кипятком какой-нибудь чайный пакетик из тех, что грудой свалены на подносе в комнате персонала. И не вынимает пакетик из чашки, чтобы чай получился крепче и меньше хотелось спать. А иногда кладет сразу два пакетика. И добавляет три ложки сахара, «чтобы был хотя бы какой-то вкус».
Но дома у Мири любят заваривать чай по рецепту Шимона, друга семьи, уроженца Баку и жителя Иерусалима. Ехидный Мирин муж называет этот напиток «чай с травой».
Нужен черный цейлонский чай (если вы живете в Иерусалиме, его лучше всего купить на рынке, на закрытой линии возле улицы Агриппас, напротив табачной лавки). На литровый заварочный чайник берутся две маленькие кофейные чашечки этого чая, и туда же добавляются травки: шалфей, чабрец, иссоп (на иврите он называется «заатар» и больше известен именно под этим именем), а также белая зота, которой по-русски, кажется, вообще не существует, зато она продается в магазине «Специи», напротив входа на закрытую линию рынка. И остальные травки там тоже можно купить — впрочем, конечно, не только там.
Всё вместе залить кипятком, накрыть и дать хорошо настояться. А потом разливать в огромные (это важно) чашки, доливать горячей водой и небыстро пить, вдыхая ароматный пар. Мири говорит, что это успокаивает, а ее муж утверждает, что, наоборот, бодрит.
Видимо, это просто такой специальный чай, про который ты сам решаешь, что с тобой будет после того, как ты его попьешь.
Алексей К. Смирнов
Три чая, два кофе
- Живые улитки, живые улитки,
- Живые, живые улитки.
Алексей Хвостенко
21 
