Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
57 
Вот практически и вся полезная информация, которую Пьетре удалось выудить из массы сообщений, переписок и приказов. Отчего-то у журналистки болезненно сжалось сердце. Кажется, в последнее время Шариф в море сам уже не выходит… Да и дела на берегу у него сейчас очень серьезные – готовится встреча руководителей кланов. И то, что нападение произошло, как они это называют, в зоне контроля Шарифа, тоже ни о чем не говорит. Могли и чужие заплыть, по ошибке или специально. Могла быть просто одна из групп Шарифа. Мысли путались, а предчувствие все сжимало и сжимало сердце. Когда зазвонил мобильный телефон, нервы Пьетры были уже напряжены до такой степени, что она чуть не вскрикнула от неожиданности.
– Пьетра? Меня зовут Магиба, – послышался в трубке мужской голос с грустными интонациями. – Ты, наверное, помнишь меня – я друг Шарифа, эфиоп.
Голос был серый и безрадостный. Пьетре показалось, что с ней разговаривает сонный человек.
– Да, Магиба, я тебя помню, – поспешно ответила журналистка. – Что-то случилось?
– То, что иногда случается, – ответил эфиоп. – Шариф попался…
– Марокканский контейнеровоз? – быстро спросила девушка.
– Быстро ты узнаешь новости, – усмехнулся Магиба. – Нам бы так. Да, он был там, и его повязали охранники. Но он живой. Я тут подумал… – эфиоп замялся на секунду. – Подумал, что ты сможешь как-нибудь помочь. Деньги мы, конечно, включим в процесс, но боюсь, что будет слишком поздно. Даже комфортная тюрьма – все равно тюрьма.
– Я понимаю, но…
– Да так просто, – проворчал Магиба. – На всякий случай. Вдруг у тебя есть связи или идеи. Может быть, и ты что-нибудь придумаешь. Как-то хитро его изъять, пока судно не пришло к месту назначения. Он ведь тебе… ты ведь ему тоже…
– Я поняла, Магиба, – со всхлипом ответила Пьетра. – Я сейчас же начну думать, как ему помочь!
Она поняла, на что намекнул друг Шарифа – точнее, хотел напомнить, но посчитал, что это излишне. Конечно, излишне, маленький смешной эфиоп! Пьетра прекрасно помнит, что она пережила во время своего похищения. Ее мужественное поведение питалось только той надеждой, что ее Шариф узнает обо всем и сделает все возможное и невозможное, чтобы спасти свою подругу. И он сделал, причем, скорее всего, невозможное. И спас. Так неужели она, энергичная и предприимчивая, бросит его в беде? Да, преступление, да, задержан с поличным – но ведь это Шариф, он не такой, как все, он благороднее всех и он не бандит. Не совсем бандит. Бандит, конечно, если уж быть честной, но…
Запутавшись в своих рассуждениях, Пьетра еле опомнилась и поняла, что занимается не тем. Не об этом нужно думать, не оправдание себе искать, а возвращать долги. Долги тому, кто спасал тебя. Тому, кто тебе доверился, кто спал с тобой – между прочим, по твоей прихоти. Ну-ка, любительница романтической поэзии и прозы, вспомни, как писал так любимый и почитаемый тобой с детства французский летчик – Антуан де Сент-Экзюпери. Мы в ответе за тех, кого приручили? Вот ты и приручила этого сомалийского пирата. Когда ложилась с ним в постель – не думала, что ложишься с преступником. А он тебе верил; верил, что ты его понимаешь и не осуждаешь. Верил, что ты разделяешь его позицию. А ведь это позиция, убеждение, которое уже потому достойно уважения, что оно у человека есть. Ну же, синьорина, твои действия?
Пьетра сидела, уставившись перед собой невидящим взглядом, но мысли ее метались в голове и бились в настоящей истерике. По какой-то загадочной ассоциации она вдруг вспомнила о катере, которым так недавно хвалился перед ней Шариф. Мысль проскользнула и ушла. Снова и снова журналистка перебирала варианты помощи и освобождения Шарифа. Снова и снова понимала, что все бессмысленно. Никто, никакие связи сейчас и здесь ей в этом не помогут. А потом будет слишком поздно. «Что же можно сделать именно сейчас, пока судно не дошло хотя бы до Адена? Как его освободить? Катер?.. Ну, да – катер! Эта суперигрушка имеет такой ход и такое вооружение, что на нем… А что, если и вправду? Позвонить Магибе – так он будет часа два-три добираться до порта. А я сама ни на что не способна? Неаполитанка я или нет? Долг чести превыше всего!»
Сумасшедшая мысль до такой степени овладела девушкой, что она уже не могла думать ни о чем другом. Долг чести неаполитанки – такая прекрасная формула, которая позволяет отогнать на задний план здравый смысл. Там же все до такой степени автоматизировано, что и ребенок справится. И всего дел-то – подойти к борту и угрозами заставить отпустить пленника. Плевать – взорвалась Пьетра принятым решением! Никто ничего не узнает!
57 
