Последние отзывы

  68  

– Навешивать ярлыки – неблагодарное занятие, ведь все меняется, Леонид Сергеевич. Вы – ловкий манипулятор… – процедил Танин, старательно водя лезвием ножа по шнуру, – но вы напакостили стольким людям… Не удивлюсь, если вскоре и вас постигнет участь брата Таксиста. Это в лучшем случае. Вообще-то, наш общий приятель собирался поджарить вашу задницу.

– Неужели? – рассмеялся Лацков. – Ему не откажешь в чувстве юмора, правда, юмора довольно плоского, – закончил он фразу.

– Я просто удивляюсь вашей выдержке, – сказал Китаец, заканчивая со шнуром, – в вашем положении…

– Спасибо за комплимент, – засмеялся Лацков.

– Вы продлили мне жизнь для того, чтобы его услышать? – иронично спросил Китаец.

– Отчасти, – усмехнулся Леонид Сергеевич. – Просто я подумал, раз вы такой дотошный, не мешало бы с вами поболтать…

– О том, как вы, затаив на Монахова обиду, решили его убить, а его жену, к которой вы явно неравнодушны, упрятать в тюрьму и шантажировать? Что она должна была сделать, чтобы выйти из-за решетки, не просветите напоследок?

– В этом и состоит моя благородная миссия, – рисуясь, сказал Лацков, – просвещать таких настойчивых и любознательных субъектов незадолго до того, как они отправятся кормить червей… или рыб, – с садистским смаком добавил он.

– Знаете, если соскрести с вас налет цивилизации, который вы все-таки удосужились приобрести за долгое чиновничье существование, вы ничем не лучше любого отморозка, у которого пара извилин в голове. Отморозок даже лучше, потому что лишен вашего нахального лицемерия и извращенности. – Китаец не переставал бороться со шнуром.

– Как мило! – хихикнул Леонид Сергеевич. – Вы хотите узнать, насколько я плох?

– Не стройте из себя Мефистофеля – у вас не тот масштаб, – насмешливо взглянул на Лацкова Танин.

– Какие речи, сколько патетики! – с наигранным восхищением воскликнул Леонид Сергеевич. – Вам, наверное, горько сознавать, что ваш план рухнул, тогда как мой почти осуществлен. Ленка поломается и согласится – ей некуда деваться, вы пополните собой царство мертвых, акции «Геликона» перейдут ко мне, а Таксист… – Он многозначительно замолчал.

– Не завидую я ему, – небрежно заметил Китаец, разминая затекшие руки и освобождая их от остатков шнура.

– Нет, с ним нас ждет плодотворное сотрудничество. Сколько еще таких Монаховых!

– И со Стасей?

– Конечно. Я умею руководить людьми, – с иронией отозвался Лацков. – Борцы за правду сейчас не в моде. – Он сверху вниз посмотрел на Китайца. – Вся эта мишура практичным, деловым людям не нужна…

– Под деловыми людьми вы подразумеваете коррумпированных чиновников-мафиози наподобие вас? – язвительно усмехнулся Танин.

– Эти понятия тоже устарели. Ильич нам заповедал: главное – цель. Средства могут быть любыми, – гордо изрек Лацков, закуривая новую сигарету. – Чего вы добились своим упрямством? Хотите работать на меня? – неожиданно предложил он.

– Вы так наивны, что предлагаете мне это?

– Послушайте, – с ноткой раздражения произнес Лацков, – это только в книжках и сериалах побеждает добро, а герой, слепо верящий в него, выходит сухим из воды. В жизни происходит все с точностью до наоборот. Не будьте юнцом. В молодости все мы чисты и честны, но опыт, приходящий с годами, расставляет свои акценты. И потом, кто сказал, что вот это, например, зло, а это добро?

– Когда один человек сознательно лишает жизни другого человека, это всегда зло, в любой системе ценностей, – возразил Китаец. – Вы убили Монахова, убили Замятина… Возможно, кого-то еще.

– Ладно, убил, если вы так хотите, – махнул рукой Лацков. – Но взгляните на дело с другой стороны: кто вам сказал, что жизнь Лены с Монаховым была раем? Он встречался с Ильиной, у них общий ребенок, они работали бок о бок… А Лена должна была все это терпеть! Со мной она сможет по-настоящему быть счастлива.

– Вы глупец, – засмеялся Китаец. – Глупец или шизофреник, страдающий манией величия. Монахов давно порвал с Лидией Ивановной отношения…

– Это Ильина вам сказала? – с ядовитой усмешкой спросил Лацков.

– Ваша любовь к Лене, если можно назвать так то, что вы к ней чувствуете, хуже любой ненависти. Любовь такого подонка, как вы, убивает.

– Всякая любовь убивает, – холодно заметил Леонид Сергеевич.

– Вы, гляжу, любите пофилософствовать, – усмехнулся Китаец, – настоящий русский барин.

Лацков взглянул на часы.

  68