Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
47 
Потом он неожиданно вскочил и задергался:
– Надо немедленно идти туда и прекратить это безобразие! Мы сейчас же идем туда!
– Мы никуда сейчас не пойдем, – твердо сказал я. – Мы вдвоем ничего не сможем доказать. Здесь нужна четкая и спланированная операция.
Мой жесткий тон охладил пыл Челобанова, и он снова плюхнулся на диван, снова обхватил голову руками.
– Вы не расстраивайтесь, Сергей Антонович, завтра, как говорит мой друг Дынин, мы их возьмем. Я уже сделал все необходимые звонки. Сегодня же необходимо продумать план действий на завтра.
Я выключил телевизор, разлил имевшуюся у меня водку по стаканам, и мы принялись обсуждать план завтрашних мероприятий. И уже поздно вечером, выходя из моего номера, Челобанов развернулся и спросил:
– Скажите, а ваше желание... хм... ну, в общем...
– Да, конечно, – ответил я, – мой странный сексуальный демарш в отношении вас также навеян просмотром очередного фильма.
Челобанов двумя руками прижал мою руку к своей груди и сказал:
– Как я рад, что не ошибся в вас! Вы понимаете, – вдруг залепетал он, – еще в ранней молодости у меня был сексуальный опыт подобного рода, но это была ошибка! Мне на секунду показалось, что вы каким-то образом пронюхали об этом и злобно издеваетесь надо мной... Но я очень рад, что это не так.
Я аккуратно высвободил свою руку из объятий Челобанова и произнес:
– Сергей Антонович, все будет нормально. Идите домой, отдыхайте, завтра у нас важный день.
– Да, – сказал Челобанов и понуро вышел из моего номера.
ГЛАВА 11
На следующее утро в гостиницу въехали несколько новых постояльцев. Я едва успел помыться и побриться, сходить в бар за джином с тоником и бутербродами, как в мой номер постучали. Постояльцы были блатные, и номера им распределялись по личному указанию директора. После этого люди заходили ко мне для получения соответ-ствующих распоряжений. Последним ко мне в номер зашел без стука совершенно седой мужчина лет тридцати восьми – сорока и хриплым голосом проговорил:
– Ну, блин, ты даешь... Гостиничный врач в отеле «Астралия» – это что-то новое. Ты здесь по какой специальности – диетолог, хирург или, может быть, проктолог? Наверняка у директора геморрой, и он завел себе блатного врача.
– Нашему директору скоро понадобится психиатр, – прервал его я.
Я поднялся и радостно пожал руку своему старому знакомому, который участвовал во всех моих детективных похождениях, журналисту Леониду Борисову, за которым, учитывая цвет его волос, закрепилась кличка Седой.
– Ну, давай, потомок доктора Ватсона, рассказывай о своих злоключениях и говори, что я должен делать, – сказал он, вынимая из пакета бутылку своего любимого темного пива.
Я вкратце рассказал Седому о новом деле и о том, к каким выводам пришел, расследуя его. Борисов сидел, попивал пиво и с деланым безразличием выслушивал меня, как вдруг громко заржал.
В этот момент я рассказывал о своих приключениях с мадам Рыкунковой. Седой, покатавшись на диване, спросил:
– А дать ей поджопник тебя тоже эти братки надоумили?
– Нет, это была моя личная творческая инициатива, – несколько смутившись, ответил я. – Они же просто внушили мне, и отчасти Дынину, который тоже смотрел вместе со мной фильм, что она плохая женщина.
– Насколько я понял, – Борисов поставил пустую бутылку на стол, – эти ребята спровоцировали твой запой и на этом фоне пытались информационно «обколоть» тебя всевозможными идеями, воплощая которые, ты неминуемо попал бы в нелепое положение. Они что, пытались вытурить тебя из отеля?
– Однозначно да, – сказал я. – Они почувствовали во мне какую-то угрозу, особенно после того, как я раскрыл сантехника и выследил Лаврухина.
– И все же мне непонятна смерть сантехника. Ты все же настаиваешь на версии, что его убили?
– Думаю, что да.
– Каким же образом?
– Честно говоря, сам не знаю. Однако предполагаю, что это была одна из штучек того же порядка.
– То есть путем психологического воздействия его заставили покончить с собой?
– Возможно, – ответил я. – Хотя они могли пойти и на чистый криминал.
– Почему же они не грохнули тебя?
Борисов любил задавать вопросы, от которых я внутренне холодел.
– Думаю, потому, что две смерти подряд вызвали бы серьезные подозрения органов. К тому же они считают меня закоренелым алкоголиком.
– Разве это не так? – с мерзкой улыбкой спросил Седой.
47 
