Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
88 
Едва они успели пропустить по первой сотке, как Коля застыл с бутербродом на полдороге ко рту. Глаза его во что-то вцепились, и на лице появилась тревога.
Бугор перевел взгляд в том направлении и увидел не кого-нибудь, а Батона собственной персоной. И тут же вспомнил рассказ Катерины о том, что к ней на пароме Блондин подкатывал.
– Братва, спокуха, – бросил он принявшим было стойку Колюне со Стасом. – В случае чего – я базарю!
Батон тоже увидел их и со смехом принялся говорить что-то одному из своих бойцов. Слишком чудно ему было видеть знакомых пацанов смотрящего в строгих костюмах при «гавриле». Но справедливости ради надо отметить, что сам Батон и его бригада в подобном наряде выглядели ничуть не лучше.
– Каким ветром занесло вас сюда, почтенные? – ухмыляясь, поинтересовался он у телохранителей Романовой. – Не думал я, Бугор, что ты музыку классическую любишь.
– Ну, я тоже много чего раньше не думал, – отозвался старший группы. – Потому и говорят: век живи, век учись!
– Что-то вашего командира не видно, – стараясь говорить безразличным тоном, Батон все же не мог не поинтересоваться, приехал Крытый на концерт племянницы или нет?
– А мы без командира живем, – отозвался Колюня. Он не выдержал и все же влез в разговор. – А вот твоего Блондина что-то я не наблюдаю. Или он вас одних на экскурсию сюда отправил?
– Да сейчас должен будет подъехать, – не обращая внимания на насмешку, отозвался Батон. – Решил послушать, как племянница Крытого играет!
«Только ли послушать?» – насторожился Бугор. Перед отъездом он имел разговор с Лысым, близким другом Крытого, и тот предостерег его, назвав в числе первых возможных недругов именно Блондина. Так и сказал: «Крытый недавно рамс между ним и Боксером раскачивал. Присудил по Боксеру по совести. Так Блондин на него теперь кипятком сикает – сумма крупная Лене отошла!»
– Ну-ну, – односложно прокомментировал услышанное заявление Бугор.
Разговора не получалось, и выпить Батону никто не предлагал. Да и сам он не особенно-то хотел общаться с «синими» больше необходимого. Узнал, что Крытый не приехал, и можно отваливать к своим.
– Бывайте, – буркнул он на прощание всем троим сразу и отошел к своему столику.
Бугор даже не затруднил себя ответом.
Антипатия между людьми Крытого и Блондина была давняя.
* * *
Красавчик вместе со своим футляром и не думал присоединяться к музыкантам. Наоборот, он опять же незаметно отделился от общей массы людей и, миновав гримерные и еще какие-то служебные комнаты, остановился. Подождал, пока покурят двое мужчин, и поспешил подняться на технический этаж по внутренней лестнице.
* * *
Трудно передать состояние Блондина в то утро. Бешенство – слабо сказать. Он рвал и метал в своем номере. Финские «братья» мало чем смогли помочь в прояснении обстоятельств гибели Зайца. Они лишь сумели достать копию протокола, где была зафиксирована смерть от отравления угарным газом. Ганин совершенно не поверил в несчастный случай. К тому же никаких денег полицейские при покойном не нашли. Значит, толстого мудака убили и забрали деньги. Его, Блондина, деньги! И где теперь их искать, было совершенно неясно!
«Кто, кроме покойного Мещеркина, знал о скрывавшемся Зайце? Как полковник об этом разнюхал и как к нему попал телефонный номер бизнесмена?» – в который раз задавал себе вопросы Пал Саныч и в который раз оказывался в тупике.
Второе, что взбесило Ганина, так это совершенно непонятный разговор с Дато. Когда Ганин позвонил ему, грузин просто отказался говорить с ним по телефону, оставив все обсуждения до личной встречи. А надо было сказать только – взял деньги или нет! Теперь и так понятно, что в Питере что-то пошло наперекосяк!
«Зря Пончика послушал, – неожиданно подумал Ганин, – на Крытого попер. Сразу ведь подумал, что деньги он отдавать ни за что не будет! Поверил идиоту! Крытый, Крытый, – неожиданно мысль приняла другое направление. – Вот кто мог пересечься с Мещеркиным! Точно, козел шустрый был, мог заинтересоваться, зачем это мне потребовалось закрывать смотрящего! При задержании у него записную книжку изъяли, а полкан телефончик-то и перекатал!..»
В дверь номера раздался осторожный стук, прерывая его размышления.
– Да! – рассерженно рявкнул Ганин. Он до смерти не любил, когда прерывали его размышления.
В щель робко просунулась большая голова его помощника.
– Павел Александрович, на концерт ехать пора.
88 
