Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
118 
Отец Василий хотел сказать что-нибудь уместное в данном трагическом случае, благообразное… и вдруг его как ударило!
– Ефимов! – схватился он за голову. – Быстро к Ефимову!
Скобцов побледнел, отпихнул вставшего у него на пути начальника СИЗО и рванул по коридору.
* * *
Когда начальник СИЗО вывел священника наружу, машины начальника милиции уже не было. Но отец Василий его не винил. Аркадий Николаевич все сделал верно: Борис Ефимов оставался теперь последним свидетелем. Единственным… И если то, что он говорил, хоть на чуточку правда, его жизнь в серьезной опасности.
Отсюда до райбольницы было минут десять пешего хода, и священник глубоко вдохнул и тронулся в путь. В этот миг он почему-то верил, что с Борисом ничего не случится. И более того, где-то там, далеко внутри, ему почему-то казалось, что душа этого столь неправедно прожившего свою жизнь человека может быть спасена. Этой его вере не было объяснений, она просто жила у него внутри, и все.
За мыслями он и не заметил, как дошел до больницы, но сразу понял: что-то не так. Уже у входа что-то яростно обсуждали дворник и старый пропитой сантехник, а возле гардеробной и вовсе наблюдалось целое вавилонское столпотворение медперсонала. Врачи, медсестры, санитарки – все были здесь.
– Что случилось? – подошел к ним священник.
– Не пускают нас на рабочее место, батюшка, – с вызовом уперев руки в бока, сказала большая полная женщина в заляпанном синей краской белом халате.
– А почему?
– Больной сбежал…
– Как сбежал?! – Отец Василий сразу понял, о ком речь, но поверить в это не мог.
– Как-как! Наручники с себя снял, охранников своих через трубу отопления вместе сцепил, пистолетики отнял – и бегом!
«Пистолеты отнял? – удивился отец Василий. – Круто ты, Боря, видать, испугался!»
– Как бы не застрелил кого, – сокрушенно покачал он головой.
– Не застрелит, – хмыкнула женщина. – Он их охране кинул, и поминай как звали!
– Ты бы поменьше болтала, Наталья! – недружелюбно одернула болтушку суровая сухая старушенция.
– А чего? – весело повернулась к ней Наталья. – Он же священник! Никому не скажет. Верно, батюшка?
Священник с готовностью кивнул, повернулся и пошел домой.
Его ничуть не удивил побег костолицего. Отец Василий прекрасно помнил его невероятную мужицкую мощь; даже он сам не мог ни разу одолеть Бориса… если не считать той схватки в темном коридоре. Что могли два молоденьких милиционера против этого матерого мужика? Да ничего!
Учитывая эти странные смерти в изоляторе, священник был вынужден еще раз признать: у Бориса были основания опасаться. Да, скорее всего, Батю и его парней отравили. Возможно, подложили что-то в миску для еды, а парни были голодные… вряд ли обратили внимание на странный привкус. Но все равно, тогда у этого Хозяина действительно длинные руки.
Подкупить охранников, скорее всего и подложивших отраву, наверное, относительно просто; намного сложнее другое – добиться их доверия. То, что менты сделают для рекомендованных – пусть и за деньги, они ни за что не станут делать для совсем незнакомых людей. Место стоит куда дороже.
Он пришел домой, поговорил с Ольгой, затем долго стоял и смотрел, как, уцепившись ручонками за полную грудь, обедает маленький Мишка, затем сходил в сарай и выпустил погулять Стрелку, снова вернулся в дом… и понял, что смертельно хочет в храм. Он не мог уже жить простой жизнью обычного мирянина, он не мог не слышать запах ладана и обгорающего воска, он не мог долго быть вне этих высоких, гулких стен – не мог, и все!
– Пойду я, Олюшка… – обнял он жену.
– Конечно, иди, – повернулась к нему жена. – А то измаялся уже весь. Рясу я тебе приготовила; в шифоньере висит… смазал бы ты, Миша, петли – скрипят, аж терпеть невозможно, и Мишка маленький может проснуться…
Вот за это отец Василий обожал свою жену больше всего. Еще в семинарии им много и упорно говорили о важности правильного выбора супруги. «Не каждая женщина из мира может стать хорошей женой священнослужителя, – предупреждали юных семинаристов. – И дело не только в искусах мирской жизни или нежелании придерживаться постов. Супруга священнослужителя обязана помогать своему мужу во всех его делах: готовить завтрак в три часа утра, следить за чистотой одежды, встречать и провожать во всякое время дня и ночи. И очень трудно придется тому из вас, кто возьмет за себя жену ленивую, жадную, глупую и недобродетельную. Потому что тогда всякая тяжесть покажется вам вдвойне…»
118 
