Последние отзывы

  114  

— Начните с плохой, — посоветовала я. — Ведь наверняка из двух ваших новостей одна хорошая, а другая плохая. Так всегда бывает. Не люблю, когда надо мной нависает неизвестность. Всегда первой ходила на экзамены.

— Вы правы, — вздохнул полковник. — Неприятная новость неприятна и для меня. Вроде бы и опыт работы есть, а вот случаются же такие неожиданности. Я был уверен, что все это вы напридумывали, как свойственно женщинам, а вот, поди ж ты, вы оказались правы.

— Что он сделал? — Я как-то ни минуту не сомневалась, что речь идёт о Дьяволе.

— Сбежал за границу. Улетел вечерним самолётом в Париж в тот день, когда мы тут разговаривали. Откровенно говоря, я этого не предусмотрел. Его разыскивали по всей стране. Машину он продал ещё раньше, но ездил на ней до последнего дня — с согласия нового владельца, так как тот приобрёл её по дешёвке. Только вчера мне пришло в голову начать проверку на пограничных пунктах… Ну и вот. Загранпаспорт у него давно был готов, на границы не поступало распоряжения о его задержании…

— Что он смылся, это понятно, — прервала я. — Но вот что продал машину по дешёвке… Не могу поверить, такое на него не похоже. Чтобы он что-то предал по дешёвке?!

Полковник пожал плечами:

— А что ему в этой мелочи? Подумаешь, на несколько тысяч больше или меньше… — Он спохватился и заговорил о другом: — Я не понимаю, зачем он вообще бежал. Ведь ему ничего не грозило. Официально он никакого преступления не совершил, самое большее, что ему можно было инкриминировать, — разглашение служебной тайны, да и то скорее в этом можно было бы обвинить меня. Вас он не убил… извините…

— Пустяки. Вы уж его простите, он старался как мог…

— Ему можно было бы инкриминировать соучастие в покушении на вас в Пальмирах, но, во-первых, нападение так и не состоялось, а во-вторых, нет никаких доказательств его участия, кроме показаний двух подозрительных личностей. Ему ничего не стоило бы опровергнуть наше обвинение. И за каким дьяволом он удрал за границу? Правда, выехал он легально, ничто не мешает ему вернуться.

— Он не вернётся, — твёрдо заявила я. — Наверняка что-то произошло, о чем мы не знаем. Я хорошо изучила этого человека и убеждена, что из-за женщины он бы на это не пошёл. Уехал он не из-за неё. Что-то ещё должно было случиться.

Полковник как-то странно посмотрел на меня. Я немедленно отреагировала:

— Я знаю, о чем вы подумали. Что я себя утешаю: дескать, потеряла его не из-за бабы, дескать, были какие-то более важные причины, а не просто банальная любовная история.

— Ну, не знаю… Не совсем так. Видите ли, она выехала раньше. У нас не было оснований её задерживать, но там её уже арестовали. А его с ней не было. И вообще они не встретились. Кто знает, может, вы и правы…

Мне были неясны причины, по которым полковник выражался так туманно и осторожно, но сейчас я не стала их выяснять.

— Мне все равно, — сказала я. — Пусть делает, что хочет, меня это не касается. А какая вторая новость?

— И в самом деле хорошая. Удалось найти ту карту, о которой вы говорили. И напали на след вашей симпатии.

— Шефа?

— Шефа, кого же ещё. Вот-вот схватят его в Багдаде. А поскольку вы отказались ехать во Францию, спрашивают, можно ли рассчитывать на беседу с вами завтра около полудня. То есть просим вас прибыть сюда завтра к двенадцати.

— Полковник, ну зачем вы так переживаете? — с ласковым упрёком спросила я. — Ведь это, в конце концов, меня оставили с носом, это мне надо переживать.

— Аж, оставьте, — вдруг разозлился полковник. — Это меня обвели вокруг пальца, меня, старого, опытного волка. Ну, хватит, приходите завтра, сейчас я занят!

Прибыв на следующий день в управление, я увидала на стоянке машин чёрный «БМВ-2000», и у меня почему-то сразу поднялось настроение. Прежде чем войти к полковнику, я посмотрелась в зеркало.

Лысого не было, как видно, пальмирский знакомый приехал один. Он показал мне большой фотоснимок.

— Та самая карта?

— Та самая.

С волнением рассматривала я знакомую карту, её параллели и меридианы, обозначенные без всякой последовательности. На мгновение рядом с картой появился призрак шефа — расплывчатый, нечёткий и уже нестрашный.

— Ну как, вы согласны сообщить нам, что сказал покойник?

— Вы хотите услышать его слова по-французски или предпочитаете в переводе на польский?

— Будьте любезны — дословный текст, так, как он говорил.

Я закрыла глаза, и передо мной предстала комната, полная табачного дыма. Я опять увидела голову умирающего на моей сетке…

  114